— А ты глазастый, — удовлетворенно протянул Красный. Он совсем протрезвел за время разговора, а может, и вовсе не был пьян. — Я вчера грешным делом подумал, что это менты. И своим пацанам дал знак взъерошить эту «девятку» и поглядеть, кто меня опекает, но те хмыри, видно, почуяли неладное и сгинули.
— Значит, за нами плелись не твои?
— Да нет же! И какой смысл, если мы ехали в одной машине? — голос Красного прозвучал очень искренне.
— Непорядок творится, гнильца завелась в твоем королевстве, Красный. Как же ты не знаешь, кто тебя пасет?
Лицо Красного нервно дернулось.
— Кто меня пасет — я знаю, Филат. Знаю, что давно уже никто не пасет. К чему? Я же весь на виду. Чего меня пасти? Если кто захочет потолковать — мои служебные телефоны в справочнике «Деловой Петербург» имеются. Все шесть штук. А домашние — для ментовки, и для гэбухи тоже не секрет. Не хрена меня пасти.
— Тогда кто же тебя вчера пас? — усмехнулся Филат. Ему уже определенно не нравился этот разговор. Красный вел себя странно — вроде изображал гостеприимного хозяина, но ерничал и зубоскалил на грани хамства. А хамства Филат никогда не терпел. За хамство мог не только хлебало порвать, но и свинцовую плюху в лоб влепить.
— А кто тебе сказал, брат, что меня пасли? — вызывающе заулыбался Красный. — Похоже, по твою душу вишневая «девяточка» к нам приклеилась.
* * *
Филат с сомнением покачал головой. Если на всем пути от Москвы до Питера за ними не было хвоста — Глеб, водитель, на сей счет божился, а перед самым Питером их перехватил Красный — тогда, выходит, если «девятка» кого и пасла, то только черный «мере» смотрящего. Или красную «ауди» его братвы.
— Ладно, забыли. Посмотрим, как дальше события будут развиваться. Мои люди здесь?
— А где им еще быть? — протянул Красный. — Пока один девку пялил, другой у твоих дверей на карауле стоял. Так и менялись всю ночь. Я им хоть и объяснял, что тебе здесь ничего не грозит, они не поверили. И где ты таких верных псов находишь?
— Москва богата талантами, — по-приятельски похлопал Филат смотрящего по плечу и вышел за дверь. — Здорово! — кивнул он Даниле, торчащему в коридоре. — Проверили?
— Там с ней сейчас Глеб возится, вроде все в порядке.
Они давно научились понимать друг друга почти без слов, возможно, в этом немалую роль сыграло то, что они очень долгое время находились рядом. Филат имел упрямую привычку не доверять никому, и, если его машина оставалась без присмотра хотя бы несколько минут, ее всегда подвергали тщательному досмотру.
Ведь обидно погибнуть по глупости, от какой-нибудь вшивой мины-ловушки — и не меньшая глупость разъезжать по городу с радиомаячком, прицепленным куда-нибудь под бампер.
— Сейчас выезжаем! — коротко сообщил Филат.
— Есть! Вот только походный набор прихвачу, — отозвался Данила.
В столь ранний час коридорные отеля не выглядели столь помпезно, как вчера вечером. На лицах некоторых из них угадывался отпечаток прошедшей бурной ночи. Можно было с уверенностью предположить, что провели они ее отнюдь не в уединении и не побрезговали ласками здешних жриц любви.
Возле дверей в холле стояли три парня в серых костюмах. У каждого у самого пояса на видном месте была пристегнута рация.
— Прошу вас, — распахнул перед Филатом входную дверь высокий брюнет.
Полы его пиджака при этом распахнулись, и Филат увидел на ремне кобуру, из которой торчала рукоятка импортного револьвера.
Дверь тут же захлопнулась, едва они оказались на тротуаре. С Невы потянуло холодным ветерком. Филат поднял воротник куртки, бросил взгляд на флигель, где провел эту ночь, и поспешил к поджидающему его джипу. Данила прицельным взглядом осмотрел пустые тротуары — ничего сомнительного. В квартале от них маячили четыре фигуры — это дежурили ребята Леши Красного.
Филат удобно разместился на переднем сиденье. Данила с чемоданчиком сел сзади.
— Куда едем, шеф? — поинтересовался Глеб, посмотрев на Филата.
Лицо у водителя было таким блаженным, что он напоминал ребенка, сумевшего тайком от родителей слопать банку варенья и избежать возмездия. Ночь для Глеба, видимо, не прошла даром.
— Питер хорошо знаешь? — поинтересовался Филат.
— Бывал.
— Якорную улицу отыщешь?
— А то! — едва не обиделся Глеб. — Это на Охту надо ехать. Сейчас рванем вдоль Большой Невки — а там минут десять, через Охтинский мост.
— Верно. Там есть приметный трехэтажный особнячок с ажурной лепниной.
— Знаю я этот дом, — продолжал улыбаться Глеб. — Он там один такой стоит. Говорят, немцы его строили. Учудили не поймешь что: не то школа, не то склад.
— Ну, вези! А чего ты все так дыбишься? — Филат нахмурился.
— А к нему под бок сама Лариса Ивановна подвалила, — ответил за Глеба Данила. — Пока я у твоих дверей стоял, он ей высший пилотах показывал.
Посмотри, Филат, как исхудал — ну прямо мартовский кот.
Глеб уже не прятал довольную улыбку.
— И что, действительно так уж хороша? — усмехнулся Филат.
— Не то слово, — отозвался водила. — Если бы не Лариса, я бы никогда и не узнал, что такое настоящий кайф.
Джип, словно хорошая гончая, быстро набрал скорость. В этот ранний час проспекты были пустынными.
— В следующий раз моя очередь, — завистливо бросил Данила. — Я займусь Ларисой, а ты у дверей потопчешься…
Впереди уже показался Большой Охтинский мост. Неожиданно из подворотни на дорогу выскочил небольшой темно-рыжий пес. Он метнулся под колеса джипа, лая от ярости или от страха. Была видна только его открытая пасть, большие белые клыки и розовый язык. И когда уже казалось, что столкновения с псом не избежать, Глеб резко тормознул и лихо вывернул руль влево, И в то же мгновение все трое увидели, как по потолку джипа пустилось в бешеный пляс оранжевое световое пятнышко. Глеб тихо ахнул и дал по газам. Джип, дернувшись, рванул вперед, и тут же откуда-то справа грохнул выстрел. Заднее стекло со звоном разлетелось на множество осколков, засыпавших салон, и что-то тяжелое смачно ударилось в заднее кресло, разодрав кожаную обшивку.
Машина продолжала лететь по шоссе, и редкие прохожие сквозь зубы костерили лихача на шикарном джипе.
— Гони! — кричал Филат. — В переулки давай! С визгом описав крутую дугу, джип зацепил передним колесом самый край тротуара и резко свернул в узенькую тенистую улочку, заставив шарахнуться в сторону толстого кота и вспугнув шуструю стайку воробьев.
— Остановись-ка! — приказал Филат, и, когда джип плавно прижался к правой стороне, он выдохнул:
— А ведь стекла-то у нас пуленепробиваемые. Мать их, на заказ сделаны. Приедем в Москву — я этому еврею все яйца оторву!