— Сделаем все, что сможем, — поддакнул Баранов. — Наши люди будут дежурить в радиусе нескольких кварталов от того места, где будет проходить аукцион. Мне кажется, неплохо бы продумать еще одну деталь…
— Какую?
— Наши люди должны быть одеты в милицейскую форму. Это даст им возможность действовать по обстановке — вплоть до применения оружия.
Андрей согласился и на это предложение.
— Не проблема. Сделаем. А теперь все.
Гаврилов поднялся, красноречиво дав понять, что аудиенция окончена.
Одна из стенных панелей неожиданно сдвинулась в сторону, и из смежной каюты вышли все те же любезные парни. Один из них, чуть улыбнувшись гостям, указал ладонью на выход.
Впрочем, последнее было лишним: Баринов с Хрулем уже уверенно направились к двери. Громко стуча каблуками по палубе, они поспешно направились к трапу.
— Ты заметил, какие у него в баре напитки? — вполголоса спросил Хруль. — Предложил бы хоть…
— Ладно, переживем, — безразлично отозвался Баринов, думая о чем-то своем.
На столе стопкой лежали четыре видеокассеты. С первого взгляда можно было предположить, что это пиратские копии каких-нибудь зубодробительных боевиков или порнухи: коробки были оклеены белой бумагой, на которой виднелись короткие надписи мелким почерком. Но это было обманчивое впечатление. На видеокассетах были запечатлены эпизоды из жизни ряда высокопоставленных чиновников Петербурга, причем в те моменты, когда они находились вдали от вездесущих фото-и телеобъективов и были (как им думалось!) предоставлены сами себе.
Михалыч уже просмотрел две из них полностью. Зрелище было поучительное.
Все— таки генерал Львов оказался, как всегда, прав: его фирма веников не вяжет, и у них не бывает второсортного, залежалого или протухшего товара. Этот товар -первосортный, свежачок! Вот тут мэр Питера во время отдыха на горнолыжном курорте в Австрии. Схвачен незримой видеокамерой в компании именитых воров в законе. Вот здесь — вице-мэр на пляже в Тунисе. Там — глава комитета по имуществу. А на четвертой кассете — приключения заместителя прокурора города.
Все, что просил Михалыч, он и получил — не прошло и сорока восьми часов с момента его встречи с Герасимом Герасимовичем на Тверском бульваре…
Оперативно, ничего не скажешь. Все-таки, размышлял Михалыч, хоть и много чего изменилось в России-матушке — и комуняк прижали, и приватизацию провели, и частную собственность узаконили, — а коренные основы русской жизни остались непоколеблены. И, как при большевиках, как при царе-батюшке, контора знай себе пишет. Теперь рот на видео. Лихо работают ребята! Выходит, демократия демократией, а тайный сыск никуда не делся. Все по-прежнему под колпаком. Что ж, оно и к лучшему.
* * *
Михалыч выключил видеомагнитофон. Больше смотреть эту муру он не собирался. Надоело. Везде одно и то же: ржут, жрут, пьют, трахают блядей, плещутся в джаку-зи, катаются на катерах, сорят бабками… Да, бабок у этих отцов города много. Очень много. И самое поразительное, что они этого и не скрывали. Мэр в Австрии хорош… Но только один из этой когорты держался скромно. Тот величественный старик у костра… Как его? Гаврилов Антон Лаврович, председатель питерского комитета по имуществу, самый главный игрок в этой непростой игре. Рядом с ним пару раз мелькнул высокий полноватый парень лет тридцати. Шатен с масляными глазками и капризными губами. Под носом родинка. Рожа смазливая, на таких бабы штабелями падают. Трется около старика.
Интересно, почему? А старик Гаврилов держится важно, с достоинством. Или, точнее сказать, с опаской. Точно догадывается, что из-за кустов или из-под полы чьего-то пиджака торчит тоненький хоботок миниатюрной видеокамеры. Хитер старик! Но и в его узкой домашней компании Михалыч заметил пару-тройку знакомых физиономий, которых не раз видел на региональных сходняках. Сидор из Пскова. И Ленчик Мурманский. Точно — они! Выходит, и у старика Гаврилова рыло в пуху.
Ладно. Это хорошо. От Гаврилова все теперь зависит — и списки конкурсантов, и день тендера, и порядок его проведения. На него Филату и надо выходить. Одной этой кассеты вполне достаточно, чтобы на всю оставшуюся жизнь испортить настроение почтеннейшему Антону Лавровичу…
Надо будет снять несколько копий с этих кассет и отправить по назначению с курьером.
Но что— то подсказывало Михалычу, что беседа с председателем питерского комитета по имуществу будет протекать не слишком душевно и гладко. В старике чувствовался крепкий характер. Такого упрямца ни на понт, ни на испуг не возьмешь. И Михалыч даже не исключал, что попытку шантажа Антон Лаврович воспримет с юмором и сам предложит пойти с видеоматериалами хоть в прокуратуру, хоть в ФСБ.
Михалыч посмотрел на часы. Оставалось десять минут — ровно столько, чтобы не спеша выкурить папиросу. Чаще всего Михалыч баловался «Беломором», ему нравился этот ни с чем не сравнимый дым. А потом, здесь была еще одна тонкость:
Михалыч берег здоровье, поэтому табака в папиросе было в два раза меньше, чем в любой американской сигарете, а следовательно (он очень надеялся на это), и никотиновой отравы приходилось поглощать минимальное количество.
Сигареты Михалыч выкуривал под настроение, в кругу приятелей. Ему казалось, что они располагают к основательной дружеской беседе. В то время как выкуривание папирос — это быстрое получение кайфа в полнейшем одиночестве.
Михалыч заметил еще одну особенность: папиросы помогают собраться с мыслями и сосредоточиться. Сейчас, вопреки заведенному правилу, Михалыч потянулся за «Кемелом».
Чиркнув зажигалкой, закурил. Если упустить компанию «Балторгфлот», то под угрозой окажутся многие выгодные проекты, например переправка наркотиков транзитом в Западную Европу. В последнее время в Азии научились делать чистейший героин, который очень высоко ценится даже в Швейцарии, а уж они-то знают толк в настоящей наркоте.
В случае неудачи к черту полетит перспектива господства в Центральной и Западной Европе, а вместе с этим общак потеряет миллионы долларов, что, в свою очередь, сильно аукнется по всем зонам, — лагеря недополучат грев, на который рассчитывают. Само собой разумеется, гигнутся немалые деньги, что уже вложены в проект.
Трижды напомнила о себе кукушка в настенных часах, и в этот же миг, предварительно постучав, в комнату цел охранник Митя. Невольно создавалось впечатление, что он стоял за дверью и дожидался механического сигнала. И неудивительно: Митя был исполнителен и точен даже в мелочах.
— Он пришел, — только и сказал Митя.
— Проси! — кивнул Михалыч. На пороге стоял Филат.
— Здесь то, что ты просил, — Михалыч ткнул пальцем в стопку видеокассет. — Компра на мэра, зампрокурора, а это… — он взял со стола одну кассету и слегка взвесил ее на ладони, — используй в первую очередь. Председатель комитета по имуществу Гаврилов. Я нутром чувствую, что мы напали на настоящего кабана.