Алик в последний раз перед приходом гостей придирчиво осмотрел накрытый стол. Икра в круглых хрустальных вазочках, севрюжка в нарезку, свиной окорок кусочком, крутобокие помидорчики, крабовый салат. Запотевшая бутылка «Московской» водки, стайка темных бутылок «Боржоми», простые водочные рюмки и высокие фужеры для минералки… Сервировка напоминала картинку из старой книжки «О вкусной и здоровой пище». «Пусть, — подумал Алик, — поностальгируют, авось размягчение души приведет к некоторому размягчению мозгов. А там…»
Сегодня ему надо было провентилировать важный вопрос, который интересовал не только его, но, наверное, десятки, если не сотни и тысячи людей, незримыми нитями связанных с Кремлем, чье жизненное благополучие — или крах — прямо зависело от выборов нового российского президента, назначенных, как известно, на июль будущего года.
…После третьей рюмки атмосфера за столом явно разрядилась. Так бывало всегда. В первые сорок минут генерал-полковник КГБ в отставке Михаил Фаддеевич Юдин — в застолье просто Фаддеич — держался нарочито натянуто и строго. По его примеру его бывшие подчиненные генералы Андрей Парамонович Толстунов и Анатолий Игнатьевич Черемин тоже напускали на себя загадочную непроницаемость. Но от угощения не отказывались. Все трое были кадровыми гэбэшниками и в годы активной службы занимали гражданские должности: Фаддеич возглавлял выездной отдел ЦК КПСС, и через его руки проходили все граждане, легально выезжавшие за кордон.
Другими словами, он имел полную информацию как официального, так и, главное, неофициального свойства практически о всех крупных, средних и мало-мальски значимых «выездных» советских — а ныне российских — гражданах. Толстунов лет пятнадцать возглавлял «первый отдел» в МВД и, разумеется, обладал столь же полной информацией обо всех кадровых милицейских работниках. Черемин курировал отдел кадров Министерства иностранных дел — под его «колпаком» оказались все дипломатические работники, включая послов и замминистров, не говоря уж о пяти министрах, которых он пережил.
— Ну, Михал Фаддеич, прикажите еще по одной! — весело предложил Алик, подмигнув сидящим за столом. — А потом можно будет и шары покатать!
Еще когда был жив отец, он рассказал Алику, что Юдин большой поклонник русской пирамиды, поэтому он и накрывал стол не в столовой, а тут, в темноватой бильярдной: после обильной и вкусной трапезы Фаддеич обожал сыграть партийку-другую. Потом он впадал в такое благодушное настроение, что из него можно было веревки вить…
Холодная струйка «Московской» наполнила рюмку Фаддеича. Тот, держа ее в воздухе, вдруг брякнул:
— Ну, что у вас в Кремле-то еще не шушукаются насчет грядущих событий?
Алик поставил бутылку на стол и удивленно воззрился на Фаддеича:
— Вы что имеете в виду, товарищ генерал-полковник?
Он с удовлетворением отметил, как просияло морщинистое лицо старика: тот обожал, когда к нему так обращались.
— А то имею в виду, уважаемый Александр Иваныч, что плох стал наш президент. Совсем ни к черту…
— Но он ведь последние три-четыре года уже совсем ни к черту — и ничего, сидит на троне, — возразил Алик, предчувствуя, что разговор выходит на нужную ему траекторию.
Старый генерал поднял палец вверх.
— Он-то сидит и просидел бы еще лет десять, если бы печень позволила. Но вот околокремлевским людям он совсем невмоготу стал. И они вынашивают планы, как его удалить…
— Вы хотите сказать, что «Дед» уйдет? — всплеснул руками Бурков. — Этого не может быть, потому что не может быть никогда!
Фаддеич снисходительно усмехнулся:
— Молодо-зелено! Когда Никита Сергеевич уезжал в Пицунду, его тоже предупреждали, а он только отмахнулся. И когда Горбачев в Форос уезжал — думаешь, умные люди ему не шепнули на ухо? Как раз у нас в России все возможно.
Не уйдет добром, так уедет ногами вперед. Историю отечества не нужно забывать, братец. Как ушел император Павел Первый, помятуешь, может? Или как Иосиф Виссарионыч, царствие ему небесное! — Фаддеич скроил такую горестную мину, что Алику показалось: ну, сейчас слезу пустит, старый лис!
И, желая продолжить эту интересную тему, Алик лукаво подзадорил старого гэбэшника:
— Уж не помогут ли ему уйти на покой, а, Михал Фаддеич?
— Об этом и толкую, голова садовая! — Фаддеич опрокинул рюмку в глотку, подождал, пока обжигающе-холодная жидкость прольется по назначенному маршруту, закусил ломтиком свежего огурчика и исподлобья глянул на Сапрыкина:
— Так вот я и спрашиваю, юноша, не шушукаются там еще по вашим коридорам?
Алик покачал головой и ответил вполне искренне:
— Нет. Все идет своим чередом. Работают. Хотя и начинают подумывать о подготовке к выборам. Я имею в виду спецподготовку… Ну там, подбор подходящего кандидата, источники финансирования избирательной кампании…
— Это ты о своих подопечных говоришь? — оборвал его Фадцеич, бросив многозначительный взгляд на Витюшу и Петю. Отставной генерал был прекрасно осведомлен о том, что Александр Иванович Сапрыкин уже несколько лет ведет наблюдение за крупнейшими криминальными авторитетами России и, играя на внутренних противоречиях между различными группировками, пытается использовать некоторых влиятельных воров в законе для своих политических гешефтов. И кажется, у него это неплохо получается. Генерал вздохнул и, философски глядя на Алика, изрек:
— Ребята, смотрите не заиграйтесь с ними! Нынешние ведь не те, какие были раньше старые волки в законе, — это так, шантрапа. Эти едва почуяли запах денег — и одурели. Жизнь по понятиям для них пустой звук. Нынешние законные — это не чета Медведю, или Ангелу, или Мулле — да вы этих имен, наверное, уже и не помните! Это были серьезные люди! А нынешние законные за десять сребреников продадут друг друга с потрохами. Тебя, Алик, кстати, не удивляет, что одному президентскому кандидату позавчера дали «без права переписки»?
Алика просто передернуло от этих слов. Он давно общался с Фаддеичем, но все никак не мог привыкнуть к его гэбэшному черному юмору — таким вот замогильным шуточкам: «без права переписки» на старинном, еще энкавэдэшном жаргоне означало «пустить в расход», или по-простому — «расстрелять».
Фаддеич, разумеется, имел в виду убийство Шелехо-ва, и это весьма интересовало Сапрыкина.
— То, что Шелехова убрали, — осторожно начал он, — нам как раз только на руку. С уходом Шелехова поле расчистилось. Теперь мы можем вывести на него своего игрока, Михаил Фаддеевич. И очень рассчитываем на вашу помощь, — торопливо добавил он.
Генерал перевел взгляд на своих товарищей, все это время молча слушавших застольную беседу.
— Ребята не дадут соврать, Алик, ситуация не так проста, как вам кажется. Шелехова убили воры. Но навели их на Шелехова наши. А Шелехов — человек непростой. За ним стоял смотрящий России. Шелехов — человек Варяга.
Варяг его финансировал из общаковских денег. И вот представь себе картину: теперь некого финансировать. Ну, хоть ясно, куда ветер дует и чем все это пахнет?