— Знаю их, — кивнул шеф.
— Тогда добавляем. Кстати, мы можем тогда ещё добавить…
Даниил Юрьевич временно отключил внешний слух и прислушался к своим ощущениям. Непривычно и невозможно. Интересно, как же тогда живые мужчины реагируют на эту… на эту сестру Дениса?
Если шефу Тринадцатой редакции действительно что-то интересно — то Дом, как может, помогает ему утолить любопытство.
За дверью раздалось кряхтение, сопение, бормотание, шипение и, наконец, на пороге появился Виталик.
Приложив руку к виску, он оттарабанил:
— По заданию заместителя руководителя питерского филиала издательства Мегабук рядовой Петров прибыл, чтобы сделать блог.
— Хорошо, конечно, что Костя у нас такой ответственный, — поморщился Даниил Юрьевич, — но иногда хочется обмотать ответственность вокруг его шеи и привязать к потолочной балке в приёмной. И покрепче узелок затянуть.
— А вы опоздали, — повела ресницами Алиса. — Я уже всё сделала. Нас даже в друзья добавляют. Вот так.
Виталик поправил очки и заносчиво взглянул на незнакомку. И сразу же лишился дара речи, а заодно и остатков разума.
Из последовавшей за этим пантомимы можно было понять примерно следующее: ангел небесный спустился на грешную землю и своим чистым сиянием ослепил жалких грешников (особенно Виталика). Теперь грешникам только и остаётся, что уповать на милость ангела — может быть, он позволит облобызать следы своих ног? А может быть, и не только следы?
— Не паясничай, — приказал Даниил Юрьевич. — Вот, лучше посмотри, какая у меня теперь игрушка появилась… Боюсь, разбираться будем всей командой.
— Да я научу вас, научу. Не нужно тут ничего понимать, достаточно просто знать! — заверила Алиса. Виталик открыл рот, закрыл рот, сделал несколько шагов к столу шефа. Алиса, чтобы добить его окончательно, поднялась из кресла и профланировала по кабинету.
— Позвольте, сударыня, ручку вам поцеловать… Позвольте ножку… — провожая её взглядом, промямлил Техник.
— Ножку вот этого стола разве, — повела плечом Алиса и отвернулась от настырного обожателя, сделав вид, что её больше интересует содержимое старинного книжного шкафа.
Прямо ей в глаза смотрел бледный мужчина, которого они с дедушкой видели очень давно. Тот самый, которого она тогда приняла за Мёртвого Хозяина. Но постойте, это же… гипсовый бюст?
— Кто это? — срывающимся голосом спросила Алиса, указывая на бледного незнакомца.
— Да, там всё от прежних хозяев осталось, — не видя предмета разговора, брякнул Виталик.
— Я знаю! — резко ответила Алиса. — Но кто это? Кто этот человек?
— Это я. В молодости. Подарок друга-художника, — сказал Даниил Юрьевич.
— Какие мужчины были… ещё совсем недавно… жаль… — Алиса провела пальцем по холодной белой щеке.
Виталик отмер и сделал несколько шагов в её сторону.
Алиса продолжала ощупывать бюст: очертила пальцем линию губ и дотронулась до аккуратной мочки уха, наполовину скрытой гипсовыми кудрями.
— Не заставляйте меня сожалеть о том, чего уже не исправить, — вздохнул Даниил Юрьевич.
Виталик, подкравшийся уже совсем близко к Алисе, услышав это, присвистнул от неожиданности. И тут к нему вновь вернулся дар красноречия.
— Вы меня извините, — обращаясь не то к шефу, не то к его гостье, произнёс он, — но если я что-нибудь в чём-нибудь понимаю, то это — Аполлон Бельведерский. В смысле — его голова… Копия головы… Копия, которая, в свою очередь, скопирована с другой копии. Я как-то рисовал копию с копии этой копии, когда сидел однажды на летучке. Во-он там. Оттуда было очень хорошо видно, и тень так славно падала, а я как раз хотел научиться лучше работать с тенью.
Алиса отдёрнула руку от нежного гипсового ушка.
— Такую интригу испортил, — расстроился шеф. — Ну да, Аполлон, копия. И что? Может быть, в молодости я был похож на Аполлона?
— Ну что ж, я вижу, тут все во всём хорошо разбираются очень. Моя помощь не нужна, я вижу, — сказала Алиса, резко отворачиваясь от шкафа. — Всего хорошего, господин Аполлон. Мальчик, а у тебя нет никаких шансов.
Заговорённая дверь распахнулась, словно её придерживал опытный швейцар. Потом бесшумно закрылась.
— Ну, мальчик, доигрался? И зачем было корчить из себя деревенского дурачка? — усмехнулся шеф.
— Ох, Даниил Юрьевич, — обхватив себя за плечи, сказал Виталик, — ох, блин… Если бы у меня был хоть один шанс, хоть воттакусенький… и она взялась за меня всерьёз… я бы не устоял. Только не говорите Веронике… пожалуйста.
— У меня вот, кажется, шанс был. Жаль, возможности ограничены. Подумать только, я принял её за агента по недвижимости и даже хотел уронить ей на голову балку.
* * *
Алиса ворвалась в кабинет Дениса. Следом бежали старушки Гусевы.
Никчёмный брат, совсем забыл о сестре! Отправил её к шефу делать блог, а сам сел писать за Шурика очередной отчет и увлёкся! И сестра, конечно, сразу во что-то вляпалась.
— Глаза тебе вырву, яйца Фаберже на их место поставлю! — крикнула Галина Гусева, ловко вспрыгивая на стол Шурика. Поскользнулась на черновиках, документах, обёртках от шоколада, чайных пакетиках, каких-то крошках, дисках без опознавательных знаков — как ковбой на слишком скользкой барной стойке в салуне, — но удержалась на ногах. Тем временем Марина заблокировала входную дверь при помощи стеллажа с книгами.
Алиса заметалась в замкнутом пространстве. Галина прыгнула на неё сверху, как молодая голодная рысь, но добыча чудом ускользнула из её смертоносных объятий, и старушка впилась зубами не в загривок своей жертвы, а в спинку кресла.
— Жагрыжу вшеравно! — отплёвываясь, пообещала старушка.
— Денисушка, паяльника у тебя не найдётся ли? — весело спросила Марина, бросаясь на помощь сестре.
Не раздумывая, Денис встал между сестрой и её преследовательницами, хотя прекрасно понимал, что нарушает сейчас сразу два правила техники безопасности. Первое: не становись между Бойцами и их жертвой. Второе: не поворачивайся спиной к сестрице Алисе.
— Парень, алё, ты чего вытворяешь? — зло спросила Галина. Марина молча сделала несколько шагов вперёд.
Алиса обняла брата за плечи, прижалась к его спине, словно стараясь спрятаться, а лучше слиться с ним, стать одним целым, и так спастись.
Денис сложил руки в примиряющем жесте. Потом прижал пальцы к вискам: он не был готов к столь внезапной вспышке эмоций, она застала его врасплох, и на какое-то мгновение лишила сил и желания жить дальше.
— Может быть, объясните, в чём дело? — спокойно спросил он, мысленно окружая себя десятиэтажным железобетонным забором с колючей проволокой наверху, с четырьмя бойницами по четырём сторонам света, с меткими стрелками, день и ночь сидящими в этих бойницах.