— А ты, Варяг, фантазер.
— Нет, генерал, я реалист и знаю ситуацию в России куда лучше, чем вы. Если угодно, знаю ее изнутри!
— Ладно, хватит нам твоих рассуждений, — резко прервал его Калистратов. — Поедешь за Урал, места эти для тебя знакомые. Боженька, создавая Сибирь, позаботился именно о таких людях, как ты, Варяг.
— Я никогда не навязываю своих взглядов, — спокойно возразил Владислав. — Мое дело предупредить. Смотрите, как бы не вышло хуже.
— Это теперь не твоя забота! — хмыкнул Калистратов. И, обернувшись к Артамонову, коротко добавил: — К подполковнику Беспалому его на зону командируем. Он с этим «философом» живо управится. И не таких типов обламывал Александр Тимофеевич!
Подполковник Александр Тимофеевич Беспалый, хозяин зоны, любил свою работу. Жизнь без тюрьмы он просто не представлял, и, где бы сам ни находился, высокие крепкие стены, окутанные колючей проволокой, притягивали его как самый сильный магнит.
Родился он в далеком таежном поселке, где в округе не было ничего, кроме нескольких колоний строгого режима да поселения «химиков». В связи с тем что до ближайшего райцентра по тайге было не меньше сотни километров, все жители поселка так или иначе оказывались по жизни связаны с зоной: кто работал здесь шофером, кто плотничал. Но преобладающая масса мужиков служила в охране. Работать в колониях нравилось даже бабам, которые вели подсобное хозяйство, а большую часть заготовленных овощей отвозили на зону.
В поселке существовали целые династии охранников: не только отцы, но даже деды служили в этих колониях. Еще при Сталине, при Хрущеве, при Брежневе. Служили охранниками и в пору перемен, продолжая передавать свое место наследникам с тем же чувством, с каким сапожник передает молоток подрастающему сыну. Именно к такой династии принадлежал Александр Беспалый и до восемнадцати лет с трудом представлял, что существует иной мир, который совершенно не похож на огромную территорию, обнесенную высоким каменным забором и колючей проволокой. И если его ровесники из других мест России мечтали стать летчиками и врачами, то Беспалый-младший желал продолжить дело отца и дорасти до начальника колонии.
Когда Саша закончил школу, Тимофей Егорович отдал ему свои полковничьи погоны и сказал:
— Посмотри в окно, сынок… это зона. Тридцать лет я стерег зэков и дослужился до начальника колонии. Мне бы очень хотелось, чтобы ты пошел путем, проторенным твоим отцом. Я надеюсь, что ты когда-нибудь займешь мое место.
К радости Тимофея Егоровича, уже через двенадцать лет после окончания высшего училища Министерства внутренних дел Александр возглавил ту самую зону, где некогда начальствовал отец. Беспалый-младший оказался тоже крепким хозяином и дело поставил так, что в далекий таежный край к нему на «воспитание» отправляли воров всех мастей без разбору — карманников, домушников, громил. Свежий воздух и железная дисциплина должны были подействовать на них так же отрезвляюще, как труд на обезьяну. Но особенно эффективен был метод, который Александр перенял у отца.
Беспалый-старший ненавязчиво поучал:
— Всю эту воровскую братию я знаю отменно! Им палец в рот не клади… откусят вместе с рукой! А потому всегда будь с ними настороже и держи предельную дистанцию. Этих людей уже не перевоспитаешь, а стало быть, нужно действовать жестко. Вплоть до крайних мер.
Александр вяло улыбался: с недавних пор он стал относиться к отцу покровительственно, но к его советам прислушивался всегда.
— Отец, это в твое время можно было морить людей пачками, а потом за это еще и орденов нахватать. В наше время это не пройдет.
— Ты меня не так понял, Сашка, нужно делать так, чтобы они сами гноили и уничтожали друг друга. Сталкивай их лбами. Пусть перегрызутся между собой. Ты их носом в говно тычь, а покуда они разберутся, кто прав, кто виноват, ты собирай на них компромат, не ленись! Когда до дела дойдет, они тебе сапоги лизать станут! Все у тебя вот здесь будут, — и Беспалый-старший яростно сжимал в кулак свою старческую руку.
— Я тебя понял, отец, — задумчиво отвечал Александр Тимофеевич.
Первую крупную акцию Александр Беспалый совершил в двадцать пять лет, когда уговорил блатных помочь в строительстве гражданского объекта, пообещав взамен за доблестный труд огромные послабления в режиме. А когда был возведен последний этаж, он объявил, что заключенные собственными руками выстроили тюрьму, и швырнул на нары фотографии, где каждый из них был запечатлен крупным планом.
По воровским понятиям, участие в строительстве зоны для зэка считалось делом исключительно недостойным, и если об этом узнавало воровское сообщество, то отступленцев приговаривали немедленно. Даже если им сохраняли жизнь, то она больше походила на запомоенное ведро, куда сморкался каждый желающий. Педагогический опыт Беспалого был мгновенно подхвачен на многих зонах, а блатные, те, что похлипче, из боязни, что их могут поместить в пресс-хаты, безропотно строили вышки, обтягивали заборы колючей проволокой и прокладывали кабели высокого напряжения. Именно в то время многие начали работать на нового хозяина.
Беспалый через своих людей внедрялся в уголовный мир — он знал не только, о чем говорят блатные, но даже, о чем они думают. Его агентурная сеть была многочисленной, практически на каждой зоне в округе он имел агентов, в его картотеке значились представители чуть ли не всех каст уголовного мира, вплоть до самых серьезных авторитетов. Это был его личный золотой запас, четко отлаженный бизнес — он расплачивался агентами и просто продавал их практически во все регионы России, имея от этого солидную прибавку к жалованью.
А окружение Александра Беспалого не без основания считало, что он не только самый влиятельный человек в регионе, но, возможно, и самый богатый. Свою зону подполковник Беспалый не без юмора называл «кузницей кадров». Воры называли ее иначе — «прихожая преисподней». Но даже в его примерном заведении всегда находилось несколько человек, которые готовы были скорее отрубить себе руку, чем исполнить распоряжение «хозяина». Это была группа самых непримиримых. В них он нуждался как в противовесе всему остальному братству, над которым он ставил свои эксперименты. Только горстка воров, собранная со всех регионов России и отфильтрованная в далекую таежную колонию, способна была вынести все испытания, порожденные фантазией Беспалого-младшего: их заставляли жить среди «чертей», принуждали без конца общаться с тюремным начальством, они сполна испытали на себе подозрение в «стукачестве», их обвиняли в отступничестве от воровских идей, сажали в одиночки и, наоборот, прессовали переполненными камерами. Некоторые из воров после таких экспериментов превращались в груду золы, другие — приобретали крепость алмаза. Однако этот редкий человеческий материал на фоне остальной бессловесной массы был настолько невелик, что запросто растворялся в ней, подобно тому, как это бывает с каплей дождя, попавшей в океан.