У Ленки чего-то глаза прямо с утра на мокром месте. И тушь потекла, точно – ревела.
– Лена, что случилось?
– Ничего, Полина Викторовна.
– Лена, ... твою мать, что случилось?
– Панкрашкина меня сейчас перехватила и сказала, что летний отпуск мне в этом году не положен – в прошлом ходила в июле. А у меня планы...
– Знаю я твои планы – сначала планы, потом «мне бы почиститься, Полина Викторовна»!
– Боря не такой, у нас все серьезно. Мы проверим в Египте свои чувства, а потом поженимся.
– Дура ты набитая! Ладно, не реви... какой там телефон у Панкрашкиной?
– Один сорок пять.
В сорок пять, в сорок пять баба ягодка опять...Ишь ты, ягодка – часа прожить не может, чтобы характер свой поганый не показать. Главная медсестра – фу ты ну ты, ножки гнуты! Корчит из себя царицу, пользуется тем, что главный врач ни хера в поликлинической работе не понимает. Да что он вообще может понимать? Он же из военных. У него в мозгах одна круговая извилина, да и та – след от фуражки. Любят у нас отставников привечать, потому что они главный закон твердо выучили: «Делиться надо». Пока делишься – сидишь на месте, будь ты хоть пеньком. Бог ты мой, под каким же говном приходится работать!
– Ирина Игоревна? Шилова беспокоит. Что вы себе позволяете?.. Я про Рудометкину, что вы с мужем себе позволяете, меня не касается... Ну и что?.. Интересно – заведующая отделением согласна, старшая сестра согласна, я согласна в июне работать без медсестры... Какая интенсивность? Засуньте вы себе эту интенсивность туда, где у вас давно ничего не было!.. Напугала ежа голой задницей!..
– Полина Викторовна, она же теперь меня со свету сживет!
– Подавится! Подожди, я еще с Карповной поговорю. Все, иди умой морду лица и давай начинать – люди ждут!
– Можно, Полина Викторовна?
– Что спрашиваешь? Разве не видишь, что лампочка зажглась? Или у тебя на фоне беременности отслоение сетчатки пошло? Придется тебя госпитализировать.
– Зачем госпитализировать? Что-то с анализами не так, Полина Викторовна?
– С анализами, может, и так, но ты же не видишь ни хрена!
– Вижу...
– Видит она. А чего тогда спрашиваешь «можно»? Лампа загорелась – заходи.
– Да я просто...
– Хватит, Сидорова. Не отнимай у меня драгоценное время. Скидывай свои портки и лезь на трон!
– Вот последний анализ мочи, Полина Викторовна...
– Там еще и биохимия должна быть, Лен, ты посмотри повнимательнее... Что ты там копаешься? Залезай!
– В коридоре мой муж сидит, Полина Викторовна...
– Ну и пусть сидит, мне-то что? Или ты его привела с Леной познакомить? Так, помолчи, не отвлекай... Лен, дай ей направление на УЗИ.
– Что-то не так?
– Все так, не суетись. Лена – померяй живот и взвесь.
Только и знают, что беременеть... Как с ума все посходили. Это уже не бэби-бум, а бэби-помешательство.
– Можешь одеваться. Так что твой муж хотел?
– Поговорить с вами насчет роддома.
– Я, дорогая моя, роддомами не заведую, что со мной о роддомах разговаривать?
Вообще-то можно и о роддомах, только не с тобой, жмотярой. Три месяца наблюдаешься – даже шоколадки не принесла. А еще культурную из себя корчишь – редактором в журнале работаешь.
– Так вы же все знаете...
– Совсем не все. Например, не знаю, когда я помру. Ладно, иди...
– А муж?
– А что муж? Пусть домой тебя везет, заботу проявляет.
– До свидания.
– До свидания.
Век бы тебя не видеть!
– Здравствуйте, Полина Викторовна!
– И тебе не болеть, Гавриловна. Чего пришла?
– Диспансеризация у нас очередная...
– А чего не записалась? Диспансеризацию положено по записи.
– Так сказали – можно без записи. Мне же только подпись.
– Ничего не знаю, кто что сказал. Сказано – по записи, значит по записи. Запись на первом этаже. До свидания.
– Полина Викторовна, я же с семи утра у дверей очередь к вам занимала...
– Лучше бы записалась. Все, иди.
А недовольства-то сколько на роже! Можно подумать! Нет, милая моя, не на такую напала. Шилова – это Шилова! Шилова понимает, что к чему. Сегодня одну примешь без записи, завтра десятерых, а через неделю вы вообще записываться перестанете. Нет уж – фигу вам с машинным маслом!
– Да? Здесь, Татьяна Алексеевна. Передаю... Вас Татьяна Алексеевна спрашивает.
Вяземцева, зам главного по экспертизе, просто так не позвонит. Или жалобу разбирать станет, или по поводу больничного мозги полоскать.
– Доброе утро, Татьяна Алексеевна... Помню, на память я еще не жалуюсь... Да, снова отправила на продление... А что – разве в карте консультация терапевта не рекомендована?.. Я знаю... А если у нее будет выкидыш, то кто будет виноват?.. Нет, я такого греха на душу не возьму... Извините, Татьяна Алексеевна, но у меня народу полон коридор! Объяснительную я вам напишу, не забуду!
Вон у соседей зам по экспертизе – нормальная баба. Толковая, душевная, с понятием. С любым вопросом подойти можно, любое дело решить. А наша что – только и знает что поучать всех да молиться. И чуть что – сразу объяснительную требует, можно подумать, что ей на туалетную бумагу зарплаты не хватает. Бумажная душонка!
– К вам можно?
– Молодой человек, вы случайно кабинетом не ошиблись, а? Я вообще-то гинеколог.
– Я в курсе. Вот, Полина Викторовна, жена просила вам передать...
– Спасибо. А кто ваша жена?
– Галкина Дарья, вот ее больничный. Она с утра собралась к вам, да что-то голова закружилась, вот и пришлось дома остаться...
– И правильно! Чего тут ходить? Только инфекцию цеплять. Я ей продлю до десятого, а там посмотрим.
– Спасибо, Полина Викторовна.
– Вы когда в следующий раз придете – в очереди не сидите. Как выйдет кто – заходите и молча давайте больничный.
– Спасибо, буду знать.
– Дашеньке привет передавайте.
– Обязательно передам. До свидания.
– Всех благ!
– Можно, Полина Викторовна?
– Я приглашала?
– Нет.
– Так закройте дверь и ждите приглашения. Лен, это тебе.
– Спасибо, я так люблю «Вдохновение»!
– Галкину благодари. Правильная девка. У нее и мать была такая же – никогда с пустыми руками не ходила.