Опять же – прекрасные условия пребывания, вышколенный (попросту говоря – вздрюченный Волынцевым, умевшим держать подчиненных в тонусе) персонал, небольшой штат врачей, прекрасное (с учетом пожеланий) питание, продуманная система развлечений. Люди видели, за что они платят деньги, и платили охотно. Еще и другим рекомендовали. Вдобавок Феликс, не желавший останавливаться на достигнутом, организовал «Выездную патронажную службу», нечто вроде агентства, предоставлявшего надомных сиделок.
– Никогда бы не подумал, что на «чемоданах» можно наживаться лучше, чем на шлюхах, – восхищался Волынцев.
– Волынцев! – одергивал приятеля Феликс, который еще в студенчестве привык называть его по фамилии и только по ней. – Не лучше ли в данном случае употреблять слово «постоялец»?
– Меня отец-папаша в детстве знаешь как порол, добиваясь, чтобы я звал его просто «папа». – объяснил Волынцев.
– Мало! Мало он тебя порол! – сердился Феликс.
Но со временем привык и не обращал внимания. Человек ко всему привыкает.
Дела шли хорошо вплоть до финансового кризиса, разразившегося в 2008 году. Жить стало хуже, жить стало тяжелее, и люди начали экономить на всем, на чем только было возможно сэкономить. Вскоре в пансионате, куда обычно принимали по предварительной записи, опустело около трети коек. Одновременно упал спрос на сиделок. Вот тогда-то Феликс и придумал Дополнительную Услугу. Со всеми ее выгодами и сложностями.
Пока что готовность воспользоваться Услугой выразили только три человека, и все трое беззастенчиво кинули Феликса и его единственного партнера. Только их двоих, потому что больше никто в оказании Услуги не участвовал. Такие дела лучше обстряпывать без посторонних.
Вспоминая все три случая, Феликс скрипел зубами от ярости. Такой наглости от приличных на вид людей он никак не ожидал. Все они соглашались, что эвтаназия по социальным понятиям имеет право на существование, рассказывали о своих личных сложностях и соглашались с тем, что сумма, вскользь озвученная Феликсом, не такая уж и большая цена за избавление от забот. Разумеется, договора при этом не подписывались и контракты не заключались.
Когда же Услуга была оказана, никто не спешил ее оплачивать. Жуткое дело (а оно на самом деле было весьма и весьма жутким) превращалось в какой-то хренов акт бескорыстия. Феликс не был склонен делать совершенно незнакомым людям такие подарки, но после того, как дело было сделано, от него уже ничего не зависело. Все зависело от доброй воли тех, кому предстояло оплатить Услугу.
Третьему из обманщиков Феликс выложил все как есть. Не сдержался, пошел на поводу у эмоций. И что он услышал в ответ:
– Какие-то странные слова вы говорите, Феликс Евгеньевич. Мы с вами ни о чем не договаривались, и я вас ни о чем не просил. Тем более о таком... Вы случайно порошком не балуетесь?
– Нет, не балуюсь. – Феликс и сам был наглым, но чтобы до такой степени?!.. – Извините, наговорил вам глупостей.
А что он мог еще сказать? Кроме извинений? Обратиться в милицию или подать заявление в суд? «Ой не смешите вы меня», что называется.
– Хорошо было раньше, – как-то однажды сказал Волынцев. – Путевая «крыша» с этих сук все получила бы.
– Если ты не забыл, то и бандюки работали по распискам, – возразил Феликс. – А как ты себе представляешь расписку в подобном случае?
– А как есть!
– Представь и подумай. – Феликс начал набивать трубку.
– Да, это я херню спорол, – признал Волынцев, когда к потолку полетело первое кольцо ароматного дыма. – Слушай, Феликс, а может, мы своих вышибал наймем? Чтоб была у нас бригада зверей для вправления мозгов зарвавшимся жлобам...
– А потом тебе станет скучно, и ты решишь взять под контроль два соседних поселка, – улыбнулся Феликс. – Дальше – больше... И где ты через полгода окажешься? На кладбище или на нарах. Оно тебе надо?
– Ну а как же тогда?
– Ты пойми – это дело может считаться стоящим делом, когда о нем знаем только мы и условный родственник. Стоит только расширить круг посвященных, как мы скоро спалимся.
– Слушай, а если нанять посредника? Ну, чисто подставное лицо, которое станет принимать заказы и брать плату вперед.
– Волынцев! Ты – идиот! Ну подумай сам, как он станет принимать заказы? В открытую?
– А что ты умничаешь? Хотя бы и в открытую, нам-то что?
– Действительно – нам-то что? Ну, сядем все вместе на одну скамью...
– А чего скамьей грозить? – Волынцев начал понемногу заводиться. – Чего сразу тюрьмой грозить? Может, еще чем погрозишь?
Вот и имей дело с подобными придурками! Однако не исключено, что и Волынцев думал точно так же: в его представлении Феликс чрезмерно все усложнял.
Феликс уже голову сломал, как бы им подстраховаться от обломов и кидалова, но так ничего и не придумал. Только порадовался тому, как варит его голова. Как-никак, а придумал Дополнительную Услугу. Креативщик!
Волынцев мог позвонить ночью.
– Слушай, меня только что осенило! – ликовал он. – Надо зарегистрировать сайт! Мне сказали. Что если зарегистрировать через прокси-сервер, то концов не найдешь!
– И что дальше? – Феликс махал жене рукой, спи, мол, все нормально, и уходил в гостиную, зная, что компаньона быстро не унять.
– Как что? Как что? – горячился Волынцев. – Мы разместим на сайте информацию...
– Адрес и контактные телефоны в том числе... – обреченно вздыхал Феликс, глядя на часы и пытаясь сообразить, что сейчас – без четверти четыре ночи или без четверти четыре утра.
– Можно только адрес, и то не очень подробный. Указать Одинцовский район, а все остальное – при личной встрече...
– ...на которую придут два сотрудника в штатском!
– Ну почему ты все так передергиваешь?
– Потому что ты думаешь не своей красивой головой, а своей толстой жопой! – злился Феликс. – И знаешь что?
– Что?
– Ничего! В следующий раз перед тем как звонить – смотри на часы!
– Я думал, ты обрадуешься...
– Да я просто чуть не обосрался от счастья! – орал Феликс. – Как же – друг любезный позвонил среди ночи!
– Я ищу выход, а ты только и знаешь что оскорблять, – обижался Волынцев и отключался.
Чувствуя, что заснуть уже не удастся, Феликс принимался варить кофе. Послал же Бог компаньона-идиота. Выход он ищет...
Но несмотря на недовольство, Феликс знал, что решение должно найтись.
Он был уверен, что найдет его.
Только очень хотелось найти его поскорее.
Думай, парень, думай...
What can I do?
What can I do?
Nothing to say but it used to be
Nothing to say but it used to be