В конце концов, я изучил ее достаточно хорошо. В ней я видел свои собственные черты или, по крайней мере, лучшие из моих черт. Она искренне верила, что способна найти любовь, которая преобразует весь ее мир. Наверное, она была права. Но теперь я точно знал, что это будет не со мной.
Этой женщине нужно все или ничего. Именно поэтому я любил ее. Теперь я знал это точно. Я ее любил. Но она не создана для интрижки. Все в ней было так, как нужно, кроме этого. Она являлась романтиком. Можно говорить что угодно о восторженных душах, о разгроме и перевороте, которые они оставляют после себя, но одну вещь никто немо-жет отрицать. Романтики никогда не удовлетворяются вторыми ролями.
— Казуми, — осторожно начал я, вставая. Она удивленно посмотрела на меня.
— Проблема с яйцами? Ты не любишь сырые яйца?
Я бережно поставил ка стол фужер с недопитым шампанским.
— Сырое яйцо — нормально. Просто… я не могу. Мне очень жаль. Я должен идти.
Она кивнула, пытаясь осознать сказанное, постепенно заводясь.
— Ну и иди тогда. Возвращайся к своей жене.
— Прости.
Она схватила серебряный подсвечник и запустила им в меня. Он пролетел мимо моей головы, а на скатерти остались пятна разлившегося воска. Потом она начала яростно колотить кулаками по тарелкам с нашим особенным ужином, и куски еды разлетались в стороны. Она разбрасывала фужеры, овощи, серебряные ножи и вилки, симпатичные салфетки, облитые соевым соусом. Все летело на пол через стол и падало мне прямо под ноги.
Наш особенный ужин. Все было испорчено.
Казуми опустила голову. Ее волосы свешивались на лицо подобно длинной черной вуали.
— Казуми.
— Уходи к себе домой.
Я покинул ее, ощущая запах подгоревшей говядины. Соседкина виолончель звучала за стеной, в моем желудке болталось ненужное шампанское. Было не так-то просто уйти от нее. Но, в конце концов, Сид одержала победу. У Сид были преимущества: она находилась у меня дома.
Что бы потом ни случилось, я должен быть рядом со своей женой.
Даже если нам осталось сказать друг другу только «до свидания».
* * *
Сид все еще оставалась в больнице. Пегги казалась совсем крошечной на огромной больничной кровати. Над ее загипсованной ногой был сооружен какой-то защитный навес. Во сне она хмурила свое печальное личико. Головка склонилась набок. Создавалось впечатление, будто она только что заснула.
Сначала я не увидел Сид. Потом я заметил ее спящей на полу на двух голубых больничных одеялах. Время перевалило за полночь. Я присел на корточки возле нее, и она пошевелилась.
— Она проснулась, ей было очень больно. Ей сделали укол, и она отключилась. Сестра сказала, что до утра не проснется. — Мы оба посмотрели на спящего ребенка. Пегги лежала без движения. — Ничего страшного уже не должно произойти. Теперь, сам понимаешь, остается только ждать.
— Пойдем ненадолго домой, Сид.
— Нет, я не могу оставить ее.
— Пойдем. Примешь душ. Немного поспишь. В своей кровати. Выпьешь чаю с тостом. Пойдем. Тебе нужны силы на завтра.
Она устало улыбнулась и дотронулась до моей руки.
— Спасибо за поддержку, Гаррй, — сказала она, и я почувствовал, что краснею от стыда.
— Ты всегда поддерживала меня, — ответил я. — Особенно, когда Пэт разбился. Помнишь?
С того момента прошло уже почти три года. Но до сих пор у меня перед глазами стоит картина, как мой сын падает в пустой бассейн и под его головой с копной светлых волос растекается темное пятно крови. Тогда-то я и понял. Именно тогда я осознал, что детей могут у нас отнять. И Сид была в то время рядом со мной. Джина находилась в Японии, пытаясь наверстать упущенное в жизни, или найти себя, или встретить свою любовь, или какого еще черта она там делала. Здесь же я был один, если не считать моих родителей, которые всегда поддерживали меня, и Сид, которая с успехом могла бы находиться в другом месте, где ей было бы гораздо проще.
— Кажется, что это было так давно, — сказала она.
— Пошли домой, Сид. Хотя бы на несколько часов. Тебя ведь ноги не держат.
Но она что-то собиралась мне сказать.
— Я знаю, Гарри, что ты хочешь быть свободным.
— Не сейчас. Давай не будем об этом говорить. Только не сейчас. Пожалуйста.
— Нет, послушай. Я знаю, что ты хочешь быть свободным. Потому что все мужчины хотят этого, но ты хочешь больше, чем другие. Может потому, что ты рано стал мужем и отцом. И когда ты был еще слишком молод, у тебя все сложилось не так. Я не знаю точно, почему тебе это так необходимо. Но знаю, что ты мечтаешь о свободе. Тебе интересно, как оно будет без жены, без детей, безо всякой ответственности. Но знаешь ли ты, что случится на самом деле, если ты получишь свободу?
— Сейчас же пошли домой.
Она победно улыбнулась:
— А я знаю, Гарри. Вот так. Я знаю, что случится, когда ты станешь свободным.
— Сид…
— Послушай меня. Вот что произойдет, Гарри. Тебе встретится какая-нибудь девушка. Замечательная, юная девушка, и ты в нее влюбишься. Ты будешь по ней сходить с ума. А закончится с ней все приблизительно так же, как и со мной, как было с Джиной и с каждой другой женщиной, которую ты любил. Разве ты не видишь этого, Гарри? Если ты способен любить кого-либо, то не может быть полной свободы. Ее просто не бывает. От свободы отказываются ради чего-то, что гораздо лучше.
Я взял пальто и помог ей его надеть. Мы оба долго смотрели на спящую Пегги, нам так не хотелось оставлять ее одну. Бледное детское личико почти сливалось по цвету с белой подушкой.
— Все это не было ловушкой для тебя, Гарри, — брак, обручальное кольцо, я, Пегги. Я знаю, что ты чувствовал, но это все было не так. Ты и я — это не было ловушкой для тебя.
— Пошли домой, ладно?
— Все это должно было сделать тебя свободным.
* * *
Я лежал в постели в темноте и прислушивался к шуму воды в душе. Потом я услышал шаги. Я не заметил, как она вошла в нашу комнату, пока не увидел ее стоящей у моей кровати. Ее черные волосы были мокрыми и блестящими, а длинные ноги чуть дрожали от ночного холода. На ней было то самое зеленое платье.
— Оно мне все еще впору, — произнесла она и в следующее мгновение оказалась в моих объятиях.
А потом, как это обычно случается, когда болезнь или смерть стоят у порога, жажда жизни превозмогла все. И мы любили друг друга так, как будто были последними людьми на Земле.
На свете существует только два вида секса. Брачный и внебрачный. Выполнение долга и страстное желание. Сочувствующий и страстный. Слегка теплый и горячий. Занятие любовью и траханье.
Как правило, со временем мы теряем один вид и приобретаем другой. Так случается. Но всегда есть возможность вернуть потерянное назад.