Однако лично мне это удалось.
* * *
От машины пахло чьей-то чужой жизнью. А еще пахло свободой.
Он стоял в витрине демонстрационного зала: клиновидный спортивный автомобиль, даже без крыши выглядевший таким гладким, компактным и как будто даже мускулистым.
Разумеется, он был красного цвета — пламенно-красного, предназначенного восхитить настоящего мужчину.
Когда я был чуть помоложе, при виде таких шикарных штучек я лишь ухмылялся и глупо хихикал. Возможно, при виде эдакой «красной кукурузины» меня бы даже затошнило. Уж слишком бросалось в глаза ее показное воплощение мужественности. Не исключено, что произошло бы и то, и другое, и третье почти одновременно.
Теперь же меня это ничуть не смутило. Более того, казалось, что передо мной возникло именно то, чего мне не хватает в настоящий момент.
Честно говоря, я не из тех мужчин, которые хорошо разбираются в марках автомобилей. Но, если честно, то я уже давно интересовался этой машиной. Тайком разглядывая рекламные проспекты и объявления в глянцевых журналах, я все-таки запомнил название этой сверхсовременной маленькой модели. Да-да, все верно. Как говорится, мы уже где-то встречались.
Впрочем, название было не так уж и важно. Мне просто нравилось, как выглядит эта машина. И ее запах. Прежде всего запах. Пахло так, что сразу становилось ясно: произойти может все что угодно. Но что же такого особенного было в этом запахе?
Смесь ароматов кожи, резины и свежей краски вскружили мне голову. Сердце бешено заколотилось от новизны, от потрясающей новизны! Эта новизна приближала меня к другому миру — безграничному и свободному; передо мной словно открывалась дорога в прекрасное будущее. Туда, где никто никогда не слышал ни о дорожной разметке, ни о физическом угасании, ни о моем тридцатилетии.
Мне почему-то был знаком этот запах, и то, что я испытал в тот момент, тоже показалось привычным. Как ни забавно, это напоминало то ощущение, которое испытываешь, когда держишь на руках новорожденного ребенка.
Сравнение, конечно, не из лучших. Автомобиль не мог украдкой взглянуть на меня только что распахнувшимися глазами, или сжать мой палец в крохотном кулачке, или улыбнуться беззубой улыбкой. Правда, мне на мгновение показалось, что запросто мог бы.
— Живем только раз, — понимающе кивнул продавец, подходя ко мне из дальнего угла зала и по пути гулко стуча каблуками своих ботинок.
Я вежливо улыбнулся, давая понять, что обязательно подумаю на досуге над этой мудрой мыслью.
— Вы ищете что-то такое, чтобы хорошенько поразвлечься? — осведомился он. — Ведь если уж определять «Эм-Джи-Эф» одним словом, то это слово как раз и есть «развлечение».
Произнося свою заученную речь, похожую на длинный коммерческий слоган, он оценивающе разглядывал меня, пытаясь понять, стоит ли сажать меня за руль, чтобы опробовать машину в действии.
Он, конечно, был назойлив, но не слишком. Не настолько, чтобы от его навязчивости у вас начали ползать по спине мурашки. Он просто честно выполнял свою работу. И, несмотря на мой выходной костюм (а у меня такая работа, что выходной костюм не слишком отличается от повседневного), он, очевидно, решил, что я солидный мужчина с приличным достатком. Этакий преуспевающий бизнесмен, ищущий для себя подходящее средство передвижения. Молодой, свободный и не обремененный семьей. Человек, живущий без забот, как в рекламе про светлое пиво. Как жестоко он ошибся!
— Данная модель оснащена гибкой системой контроля клапанов, — продолжал он с неподдельным энтузиазмом. — Период открывания впускных клапанов можно варьировать, изменяя при этом скорость вращения каждого контура кулачка…
Что за чертовщину он несет? Может быть, это как-то связано с работой мотора?
— Девчонок притягивает, как магнит, — тут же сменил тему он, заметив, что я слегка прибалдел от его технической осведомленности. — Сам так и рвется вперед. Для холостого молодого человека не найдете ничего лучше «Эм-Джи-Эф».
Ног теперь он действительно задел меня за живое. Бог с ней, со всей этой технической чушью, нужно было просто доказать мне, что в такой машине можно потерять себя. Намекнуть, что именно в этом автомобиле можно стать другим человеком. Вот что я жаждал услышать.
В этот момент внимание продавца отвлекло что-то па улице, и я проследил за направлением его взгляда.
Он смотрел на высокую блондинку, стоявшую за толстой стеклянной стеной демонстрационного зала и державшую за руку маленького мальчика в футболке с изображением героев «Звездных войн». Они стояли в окружении многочисленных пакетов с продуктами из супермаркета. Женщина и мальчик внимательно наблюдали за нами.
Это была одна из тех женщин, на которых на улице невольно оборачиваешься. И при этом не замечаешь ни ее увесистых пакетов, ни маленького ребенка. Ее сын — а мне сразу стало ясно, что это именно ее сын — держал в руках длинную пластмассовую трубку, внутри которой что-то тускло светилось.
Если за последние двадцать лет вы хоть раз были в кино, вы сразу угадали бы, что это световой меч, традиционное оружие рыцарей-джедаев. В этот экземпляр явно не мешало бы вставить новые батарейки.
Красавица лучезарно улыбалась нам с продавцом. Мальчик нацеливал на нас свой световой меч, как будто намеревался сразить нас наповал.
— Папа! — по губам было понятно, что он выкрикнул именно это слово с той стороны витрины, разделявшей нас. Из-за толстого стекла ничего не было слышно, однако все было ясно и так.
— Моя жена и сын, — сказал я, отворачиваясь в сторону, однако успев заметить потухшие от разочарования глаза продавца. — Мне пора идти.
«Папа»… Это я. Папа.
* * *
— Ты ведь даже не интересуешься машинами, — напомнила мне жена, протискиваясь на нашем стареньком «Фольксвагене» сквозь густой вечерний транспортный поток.
— Я просто посмотрел.
— Для кризиса среднего возраста вроде бы рановато, — продолжала она. — Тридцать — это слишком рано, Гарри. Вот послушай, как все должно быть: ты выжидаешь еще лет пятнадцать, а потом сбегаешь с молоденькой секретаршей, у которой остается шанс стать твоей второй женой. А я в это время в ярости отрезаю от всех твоих пиджаков рукава. При случае могу отрезать тебе и кое-что еще.
— Мне не тридцать, Джина, — для вида хихикнул я, хотя мне было вовсе не смешно. Вечно она преувеличивает. — Мне двадцать девять.
— Всего-то один месяц остался, — засмеялась она.
— Скоро будет твой день рождения, — заявил наш сын, смеясь следом за своей мамой, хотя не имел ни малейшего представления, почему она смеется, и стукнул меня по затылку своим дурацким световым мечом.
— Пэт, не надо так делать, пожалуйста, — попросил я.
Он сидел сзади в окружении покупок на неделю, пристегнутый к детскому сиденью, и что-то без умолку бормотал себе под нос. Видимо, на этот раз он воображал себе, будто находится в кабине пилота «Миллениум Фалькона» вместе с Гаррисоном Фордом.