Маленькое испуганное опьянение, которое так не понравилось Даниилу Юрьевичу, тоже было счастливо найти своего хозяина, а уж как был рад Виталик – тому, что всё так отлично уладилось!

По лестнице спускались молча, наслаждаясь каждым мгновением жизни.

– Ну-ка, а это у нас кто такие? – грозно спросил Йозеф Бржижковский, выходя на крыльцо.

Виталик выскочил следом за ним и, в ужасе оглядевшись по сторонам, обнаружил, что ни отряда шемоборов, ни толпы обманутых девушек на улице не наблюдается. А всего лишь стоят там, прислонившись к стене, два дворовых забулдыги, хорошо знакомых всем сотрудникам Тринадцатой редакции. Однажды они даже помогали разгружать шаланду с книгами. Что случилось после – Виталик помнил плохо, но на следующее утро коллеги долго искали его по всему складу, а найдя, очень сильно ругали.

– Это он! – сказал первый забулдыга и указал пальцем на писателя.

– Да ну! – схватил его за руку второй. – Да не! Не показывай пальцем. Укусит. С собой утащит.

– Точно! – убеждённо заявил первый. – Я его сразу узнал!

– Терпеть не могу тупых поклонников, – повернулся к Виталику Йозеф Бржижковский. – Хорошо, что хоть у тебя голова варит, а то так и в самом себе засомневаться недолго – не зря же их тянет ко мне, а как ты считаешь? Значит, есть у нас что-то общее? Ну что вам нужно? Говорите сейчас – или немедленно освободите проход!

– А это правда вы? – дрожащим голосом спросил первый забулдыга. Второй только голову руками закрыл – так ему было страшно, стыдно и неловко.

– Ну правда, правда, я. Счастливы? – стараясь скрыть недовольство, кивнул Йозеф Бржижковский.

– Да, ваша светлость, – чуть ли не в пояс поклонился ему смельчак – едва не упал, но на ногах всё же удержался. Отойдя чуть подальше, Виталик с писателем услышали, как этот герой важничает перед своим приятелем:

– А я что тебе говорил! Это и есть Мёртвый Хозяин! Сам подтвердил! Так-то вот! А галлюцинации не разговаривают, так что можно ещё накатить.

День четвертый

Иногда Наташа приходит на работу на час, а то и на два раньше – чтобы в спокойной и дружелюбной обстановке подготовиться к зачёту или, скажем, к контрольной. Дома у неё тоже вполне спокойно и дружелюбно – с тех пор, как она снимает квартиру отдельно от своей шумной и несносной семейки, – но атмосфера совершенно не рабочая. В этом домашнем уюте хочется отдыхать и наслаждаться бездельем, а вот на работе особо не побездельничаешь – кажется, что в отсутствие Константина Петровича сами стены следят за тем, чтобы никто не отлынивал от дела. К тому же нет в Тринадцатой редакции других маньяков, кроме Наташи, способных заявиться на работу в восемь утра – так что и мешать никто не будет. Ну а если кто-то засиделся с прошлого вечера – то он тоже, скорее всего, уже не в состоянии мешать, его только надо напоить кофе, ил и отправить домой спать, или разбудить, напоить кофе, а потом отправить домой спать. А лучше Наташи это, опять-таки, никто не сделает.

За ночь опять намело снегу, и во дворе размеренно, как небольшие деликатные волны, накатывающиеся на песчаный берег, шелестели лопатами дворники. Ровно в девять утра Наташа дисциплинированно отложила учебник и приготовилась работать. После того как в городе активизировались носители, Даниил Юрьевич издал внутреннее распоряжение – не выдёргивать Виталика из постели (не важно – из чьей) из-за каждой новой находки, а складывать все контакты в специальный контейнер. Придёт – расшифрует всё разом. Вчера у Наташи был средней паршивости улов – всего-то два носителя, но она же только учится, верно?

Если бы кому-то из Разведчиков, работающих в других командах, рассказали о юной специалистке из Питера, притаскивающей в клювике два контакта за день и при этом полагающей, что это – «средней паршивости улов», к ней бы на мастер-классы на двадцать лет вперёд очередь стояла. Но коллеги из других городов ничего не знали о нашествии носителей, а Наташе было невдомёк, что вокруг творится чёрт-те что, а не обычная рабочая неразбериха. Поэтому она решила спокойно дождаться Виталика, чтобы он посмотрел и авторитетно сказал, хорошие желания ей удалось нащупать или, может быть, бракованные.

Иногда Наташа делает ставки – кто из коллег придёт самым первым, и тайком от всех (чтобы не подумали, будто она шпионит) составляет графики по итогам каждого месяца. На вертикальной оси отмечает время появления на работе, на горизонтальной – день недели. Получаются причудливые зигзаги – любая пчела позавидовала бы такому танцу.

Самый непредсказуемый из всех – разумеется, Даниил Юрьевич: его график напоминает траекторию полёта буревестника, почуявшего приближение цунами, тогда как график Константина Петровича, к примеру, до скучного предсказуем, его можно и вовсе не вычерчивать – и так понятно, что в итоге выйдет прямая линия. Самый красивый график неизменно выходит у Дениса: он придерживается строгого, но своеобразного режима и не отступает от него ни на шаг. Его утренняя гимнастика может продолжаться от десяти минут до двух часов – в зависимости от того, какой именно комплекс упражнений полагается выполнять в тот или иной день лунного календаря, с поправкой на ветер, время года, атмосферное давление и общий тонус организма.

Впрочем, на этот раз Денис пришёл на работу самым первым – видимо, снег внёс свои коррективы в его расписание. Следом за ним финишировали Константин Петрович, сестры Гусевы и Даниил Юрьевич, однако последний довольно быстро подписал какие-то бумаги и уехал на деловую встречу.

Всё шло своим чередом до тех пор, пока не нарисовался Лёва. То есть появился-то он в положенный ему отрезок времени: чуть позже Марины с Галиной и раньше Виталика. Но через некоторое время зачем-то выбежал в приёмную и строго спросил у Наташи:

– Ты тут не видела?

– Это? – вопросительно взглянула на него та, указывая пальцем на контейнер с контактами. Но Лёва уже выскочил на лестницу и с грохотом и проклятиями помчался вниз. Вскоре он вернулся в компании взъерошенного и очень недовольного Гумира. Оба тащили в руках здоровенные картонные коробки без опознавательных знаков.

– Я вам тут должен, что ли? – пыхтел гениальный программист, которого в очередной раз предательски оторвали от дела всей его жизни. – Нет, я не должен! Мы о чём договаривались? О чём договаривались – то я и делаю. Грузчиков найми, я это носить не должен!

Лёва ничего ему не отвечал, лишь глаза его наливались кровью.

– Я же не должен? Да или нет? – строго спросил у Наташи Гумир, швыряя на пол последнюю коробку.

– Да! – испуганно подтвердила та.

– Вот! – Гумир удовлетворённо погрозил кулаком кому-то невидимому и слинял.

– Или нет? – задумчиво произнесла ему в след Наташа. – Слушай, а о чём это он вообще? Что он тебе не должен? – наконец обратилась она к Разведчику.

Лёва вскрыл перочинным ножиком последнюю коробку, бегло изучил её содержимое, кратко выругался и повернулся к Наташе: