Таксист подозрительно прищурился:
— Работаете там, что ль?..
— Нет.
— Слава богу.
— Почему?
Таксист покачал головой и продолжил доверительным тоном:
— Я вам так скажу — там те еще психи работают.
Когда Давид вылез из машины напротив безликого кирпичного здания, таксист многозначительно посмотрел на него и со словами: «Ну, удачи!» — покатил прочь.
Давид подошел к окошку регистрации и объяснил, зачем он здесь. Девушка в окошке понятия не имела, о чем речь, и долго обзванивала весь отдел, пока наконец не нашла нужного человека и не предложила Давиду присесть.
Вся обстановка приемной состояла из пары обшарпанных кресел. Эта казенщина так давила на психику, что Давид уже было решил выйти на улицу и подождать там, но тут за стеклянными дверями, ведущими в отделение, показался человек в халате.
Не отдавая себе в этом отчета, Давид сейчас ожидал увидеть какого-нибудь здоровенного мясника в окровавленном переднике, но вместо него ему навстречу вышла женщина — хрупкая, лет пятидесяти, короткие волосы с проседью, голубые глаза за стеклами внушительных очков. Никаких тебе пятен крови на белом халате. Она протянула Давиду руку:
— Здравствуйте. Элизабет Симонссон.
Давид ответил рукопожатием. Ладонь ее была жесткой и сухой.
— Давид. Я... Ева Зеттерберг — моя жена.
— Да, да, я знаю. Примите мои...
— Она здесь.
— Да.
Несмотря на всю свою решимость, Давиду стало не по себе — испытующий взгляд этой женщины пронизывал его насквозь, как рентгеновский луч. Он скрестил руки на груди, словно отгораживаясь от нее.
— Я бы хотел с ней повидаться.
— Сожалею. Я понимаю ваше желание, однако это невозможно.
— Почему?
— Потому что в настоящий момент мы все еще проводим... обследование.
Давид поморщился — небольшая заминка перед словом «обследование» не ускользнула от его внимания. Женщина собиралась что-то добавить, но Давид перебил ее, сжав кулаки:
— Вы не имеете права!
Женщина наклонила голову:
— О чем вы?
Давид махнул рукой на стеклянные двери, где, по-видимому, находилась лаборатория.
— Вы не можете производить вскрытие живого человека!
Женщина моргнула и вдруг повела себя совершенно неожиданно. Она расхохоталась. Ее маленькое личико на мгновение покрылось сеткой веселых морщинок, которые тут же исчезли. Она махнула рукой, произнесла: «Извините», поправила очки на носу и продолжила:
— Я понимаю, что вы обеспокоены, но, уверяю вас... для этого нет ни малейшего повода.
— И что же вы тогда с ней там делаете?
— Я уже говорила — мы проводим обследование.
— Но почему именно здесь?
— Видите ли... вот я, к примеру, токсиколог, выявляю чужеродные субстанции в телах умерших. Мы обследуем вашу жену на предмет — скажем так, посторонних веществ в организме. Чего-нибудь такого, чего там быть не должно. Точно так же, как мы поступаем в случаях подозрения на насильственную смерть.
— Но... вы же, наверное, при этом животы вспарываете?..
Женщина чуть поморщилась от такой формулировки, но ответила:
— Приходится. Такова процедура. Но в данном конкретном случае... мы располагаем оборудованием, не имеющим аналогов в других больницах. Оно позволяет нам добиться результатов, не прибегая к — хм — вспарыванию животов.
Давид сел в кресло, уронив лицо в ладони. Чужеродные субстанции, вещества... Он никак не мог понять, чего добиваются врачи. Но в одном он был уверен:
— Я хочу ее видеть.
— Если вас это утешит, — голос врача чуть смягчился, — в настоящий момент все ожившие изолированы. До тех пор, пока мы не разберемся, что к чему. Так что вы не одиноки.
Давид криво усмехнулся:
— Что, заразы боитесь? Бактерии?
— И это тоже.
— А если мне плевать на ваши бактерии? Если я все равно хочу ее видеть?
— Боюсь, это не поможет. Прошу меня извинить. Я понимаю, что вы...
— Очень сомневаюсь, что понимаете.
Давид поднялся и направился к двери. Прежде чем выйти, он обернулся:
— Возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, вы не имеете права так поступать. Я... Я буду жаловаться.
Женщина не ответила, лишь молча смотрела на него взглядом, исполненным сострадания, чем окончательно вывела Давида из себя. Хлопнув дверью так, что она чуть не слетела с петель, он вышел на улицу.
— Смотри-ка, вон сидит Фингал Ульсон.
— Фингал Ульсон? Так он же помер?
— Да как же помер, когда шевелится?
Хассе и Таге [22]
[Из газеты «Афтонбладет» от 14 августа 2002 г. ]
ИЗВЛЕЧЕННЫЙ ИЗ МОГИЛЫ ТРУП СОВЕРШАЕТ ПОПЫТКУ К БЕГСТВУ
Сегодня ночью представители вооруженных сил произвели эксгумацию могил
Тело престарелого гражданина, скончавшегося полтора месяца назад, было извлечено из земли с заметными следами разложения. Несмотря на это, он не только подавал признаки жизни, но даже попытался сбежать от военнослужащих, которые извлекли его из могилы.
Этой ночью на кладбище Скугскиркогорден разыгралась не одна подобная душераздирающая сцена — военные начали работы по вскрытию около 200 могил.
«Это ужасно, ничего страшнее я в жизни не видел», — признается один из военнослужащих, принимавший участие в эксгумации.
В два часа ночи оправдались худшие подозрения властей: покойники, преданные земле, действительно вернулись к жизни. Корреспондент «Афтонбладет» находился на месте происшествия в тот момент, когда представители вооруженных сил начали проведение операции на кладбище Скугскиркогорден.
Первым человеком, извлеченным из земли, оказался 87-летний старик. Несмотря на то, что с момента похорон прошло более шести недель, он подавал признаки жизни. На теле присутствовали заметные следы разложения. Старик совершил попытку покинуть кладбище, но был задержан военнослужащими. В процессе борьбы плоть ожившего частично отделилась от кости. При помощи савана военнослужащим удалось повалить старика на землю. Для задержания ожившего потребовалось два человека.
Попытка к бегству
«Боюсь, у нас нет другого выхода, хотя данное решение является временным», — заявил полковник Юхан Стенберг в ответ на вопрос об ограждении, возводимом военнослужащими на территории кладбища. Инженерные войска приступили к строительству огражденного участка, предназначенного для содержания извлеченных из земли покойников. Эксгумационные работы продолжаются, но принято решение не вскрывать извлеченные из могил гробы до завершения строительных работ.