Навис надо мной, огромный, в полурасстегнувшемся халате, мокрый, злой, напряженный. И я перед ним на столе, в самом откровенном белье и с предвкушением мести, которое старательно прятала.
– Так нравится командовать? – Вопрос прозвучал хрипло и зло.
– Так не нравится, когда командуют мной, – едва дыша, ответила я. – И да, сегодня я планирую исключительно разговаривать. Нам есть о чем поговорить, Сонхейд.
Глаза оборотня вспыхнули. А затем альфа медленно, демонстративно медленно, склонился надо мной, губы нежно прикоснулись к вершине груди, зубы сжали, осторожно, но болезненно, ткань кружева помехой тут никому не являлась. А еще у некоторых запредельная наглость обнаружилась.
– Продолжай, – хрипло и явно издеваясь, приказал Сонхейд. – Судя по наряду, ты запланировала долгую беседу.
И лизнул языком.
По телу словно разряд тока!
По всему телу, от макушки до ног. Я выгнулась, едва сдержала стон и все же сумела прошептать:
– В спальне.
– Даже так? – изумился лорд.
– Стол жесткий, – честно объяснила.
Гаэрд подхватил на руки и явно собирался отнести наверх, но мне, во-первых, успокоиться следовало, во-вторых, на мне все-таки стринги.
– Я сама дойду, – сообщила оборотню.
Он медленно отпустил, зато, когда я направилась из столовой, за мной не пошел. Вообще. Я обернулась на пороге и увидела злой, напряженный, взбешенный даже взгляд. Мило улыбнулась и почти взбежала по лестнице.
Поднималась одна все три этажа, но едва взялась за ручку двери, ведущей в его спальню, почувствовала дыхание на шее.
Оборачиваться смысла не было, я точно знала, кто там стоит.
Молча вошла, скинула туфельки, обернулась – Сонхейд стоял на расстоянии менее шага от меня.
– Ложись, – ласково приказала альфе.
Хотел что-то сказать, но не стал, как, впрочем, и следовать моему приказу.
– Ложись, я сказала! – приказала я взбешенной громадине.
Молча прошел, не отрывая взгляда от меня, лег на спину, посреди кровати. Следующий вопрос поставил в тупик:
– Руки поднять, чтобы тебе удобнее было защелкнуть, или самому наручники надеть, дабы ты не утруждалась?
Я замерла.
На лице оборотня промелькнуло что-то похожее на усмешку, однако больше он ничего не сказал. Зато я молчать не могла:
– Арида сказала?
– Запах, Ким, – насмешливо ответил Сонхейд. – Запах железа на моей кровати.
Интересно, а чем можно спрятать запах железа?! Риторический вопрос. Лично я прикрыла запахом другого железа, так что кое-кто даже не осознает, какой сюрприз его ожидает.
Прошла, залезла на кровать, уселась на живот заметно напрягшегося Сонхейда и прямо спросила:
– Значит, они не смогли бы тебя удержать? Я про наручники?
– Глупо, Ким, – зло ответил оборотень.
Может, и глупо, кто спорит, а может, и нет.
– Руки вверх, Сонхейд, – скомандовала я.
– Уже не просто глупо, теперь откровенно смешно, – парировал даже не пошевелившийся лорд.
Разместив ладони на его груди, я подалась к альфе и выдохнула ему в лицо:
– Сидеть, Сонхейд.
Хриплый рык из глубины груди, и злое:
– Я сумею подавить приказ, Ким, но и ты тогда пощады не жди!
Грозное заявление, но:
– Руки, Сонхейд.
Вскинул, обе. Я потянулась, практически улегшись грудью на его лицо, и с самым невинным видом защелкнула самые обыкновенные наручники. Кое-кто, прижатый моими прелестями, насмешливо хмыкнул, ну а я просто улыбнулась, потянулась чуть дальше, и поверх хлипких наручников, рассчитанных на человека, застегнула пудовые, огромные, из какого-то черного металла, в общем, те, которые на оборотней.
Сонхейд замер!
Я тоже, всего на секунду, словно пытаясь ощутить на вкус момент собственного торжества. Затем скользнула ниже, вернувшись в исходное положение и упираясь руками в подушку по обе стороны от его головы, с улыбкой посмотрела на оборотня, полускрытого водопадом моих локонов.
– Тебе очень идут мои волосы, – не знаю, почему это сказала, – и вот такое выражение бессильного бешенства мне тоже очень нравится.
Янтарный взгляд вспыхнул каким-то злым светом.
– И вот теперь мы поговорим, – скатилась я до угроз, а потом…
Нагнулась и поцеловала его. Не знаю почему. Просто хотелось очень, а может, нравилось, что он весь подо мной такой неопасный, застывший от бешенства и совершенно… мой. А то, что на поцелуй не ответили, даже и не расстроило.
– Нравится? – поинтересовалась я, прервавшись на мгновение.
Мне снова не ответили.
– Наслаждайся, Сонхейд, – посоветовала я. – Не все же мне под тобой быть.
И поцеловала его снова. Мне нравилось. Нравились его твердые губы, нравился его вкус, нравилось, что он сейчас не совершает резких движений, нравилось быть сверху.
Просто восторг.
Я выпрямилась, с позиции наездницы победно посмотрела на оборотня. И вздрогнула, едва увидела его глаза – звериные. Даже не светящиеся или сияющие – реально злые звериные глаза. И губы Сонхейд плотно сжал, и на скулах танцевали танец ярости жгуты желваков…
– Что, непривычно? – нагло поинтересовалась.
Тишина в ответ. Напряженная, злая, не предвещающая ничего хорошего тишина. И пристальный нечеловеческий взгляд – я улыбнулась. Мне нравилось быть сверху, быть главной, вести в этой ситуации…
И нравилось смотреть на скованного зверя. Красивого зверя. И пусть лицо у Сонхейда сложно было бы назвать привлекательным, но тело… крупная, рельефная мускулатура, сильная шея, широкие гордые плечи, твердый накачанный живот, и сейчас, когда он был напряжен как струна, под кожей проступили вены. Зверь.
Настоящий зверь, взбешенный, доведенный до предела, полный ярости и закованный зверь. Почему-то подумалось, что, будь альфа тигром, он не покорился бы ни одному дрессировщику. Да вообще никому, ощущалась в нем эта неукротимая животная ярость…
Внезапно поняла, что меня эта ситуация заводит.
Действительно заводит чисто в физическом плане… Как-то еще неожиданнее пришел вопрос: «А его?» И вопрос вдруг стал очень-очень важным, совсем просто.
– Слушай, Сонхейд, – я облизнула почему-то вмиг пересохшие губы, а затем осторожно сползла по нему ниже, – я, вообще, очень хотела побеседовать, но вот, знаешь…
Опустилась еще немного ниже – и да, он был возбужден! Очень-очень-очень сильно возбужден. Настроение скакнуло градусов на десять вверх. Не знаю почему.
– Говорить, – вдруг хрипло произнес оборотень.