— Они заперлись во внутренних покоях и выкладывают друг другу государственные секреты!
Господин полицмейстер, обычно крайне аккуратно одетый и волосок к волоску причесанный, выглядел сейчас всклокоченным и помятым — видимо, с трудом вырвался из гостеприимных рук запивших владык. Но избежать насильственного вливания ему явно не удалось: от него отчетливо разило свежим винным духом. Язык слегка заплетается, глаза блестят, рыжие волосы стоят дыбом — то ли от ужаса, то ли потому, что его за них основательно оттаскали…
— Я пытался остановить его величество, но знаете, куда он меня послал, знаете?!
С трудом сдерживая улыбку, я успокаивающе похлопала Фандалуччи по руке.
— Точного направления не знаю, но догадаться могу. Не расстраивайтесь так. Когда они протрезвеют, вряд ли кто из них вспомнит, о чем вообще шла речь!
— Остается только на это и надеяться, — пробормотал несчастный полицмейстер. — Но говорят, у этого клятого Волчьего князя печень и мозги просто луженые… ох, простите, ваше сиятельство!
Я все-таки рассмеялась.
— Вам не за что извиняться, господин полицмейстер, так оно и есть! Но мне почему-то кажется, что наш князь и ваш король друг друга в этом смысле стоят. И еще — опять же мне это только кажется — в государственных секретах они постараются друг друга как следует надуть… то есть дезинформировать.
Фандалуччи слегка просветлел: эта мысль ему в голову не приходила.
— Да, пожалуй, так оно и есть!
— Как поживает наша общая знакомая, дама Грильда?
Господин полицмейстер принялся рассматривать осенний пейзаж за окном.
— Неплохо.
— Вы ведь часто с ней видитесь?
Мужчина откашлялся.
— Ну как вам сказать… Достаточно регулярно.
— Грильда — настоящее сокровище, ведь так, господин полицмейстер? — продолжила я с мягким нажимом.
Фандалуччи взглянул мне в глаза прямо.
— Вы совершенно правы, она редкая женщина!
Мы посидели еще в мирном и слегка смущенном молчании. Ну хоть этой паре есть польза от того, что я теперь не живу в доме Грильды, — Фандалуччи может посещать свою даму без стеснения.
— У меня к вам просьба, господин полицмейстер.
Его смягчившийся взгляд моментально стал привычно-оловянным.
— Да, ваше сиятельство?
— Я написала письмо и хотела бы его отправить. — Я протянула ему сложенную бумагу, Фандалуччи посмотрел на нее с некоторой опаской. — Оно не запечатано. Вы можете прочесть и убедиться, что в нем нет ничего такого… государственно-секретного. Это письмо моему доброму знакомому во Фьянту. Он занимается продажей моих картин, и я хотела уведомить его о перемене места жительства и о том, что полотна будут отправлены попозже, уже из Нордлэнда.
Фандалуччи взял письмо, но читать не стал.
— Хорошо, ваше сиятельство, я это письмо принял. Но вы же понимаете, без разрешения его величества я не могу ничего…
— Ох уж! — непочтительно выпалила я.
Губы полицмейстера дрогнули в легкой улыбке, но он продолжил, как будто его не перебивали:
— …но обещаю, когда их августейшие особы…
— …выйдут из запоя?
— …придут в себя, ваше письмо будет представлено его величеству для ознакомления.
— И еще одна просьба… Да не пугайтесь вы так, господин Фандалуччи, ничего страшного или запрещенного! Я просто хотела бы еще раз посетить Королевскую галерею перед отъездом. Вряд ли мне потом представится такой случай, ибо вряд ли я когда-нибудь вернусь в Рист.
Полицмейстер, глядя в окно, в задумчивости вытянул губы.
— Пожалуй, это можно устроить. Хотя я все же попробую предварительно получить разрешение его величества.
* * *
Силвер с наслаждением плескал в лицо ледяной водой, ежился и фыркал; вновь заглядывал в зеркало. Слава всем богам, горящая от холода кожа сменила пастозно-белую, прояснились… да и просто раскрылись отекшие глаза. Он оттянул нижние веки и скривился, обнаружив красную сетку расширенных сосудов и легкую желтизну белков. А его несостоявшийся тесть бодр, здоров и весел; и ни следа от трех дней беспрерывных возлияний! Вон в соседней комнате басит и хохочет, завлекая придворных дам, и без того слетавшихся на морского дикаря роем, словно мошки на пламя свечи. Силвер пришел к неутешительному заключению, что опыт таки взял верх над молодостью. Что называется, мастерство не пропьешь. Тем более если это мастерство пития…
Смена одежды. Завтрак. Ворох бумаг на рассмотрение и подписание (часть наиболее важных он отложил, не надеясь на себя сегодняшнего, еще и утреннего). В кабинет прокрался лис Эрик, посмотрел на него и вытянул губы трубочкой: «У-у-у!»
— Сам знаю! — буркнул он. — Входи и молчи.
Эрик ненавязчиво расположился рядышком с кавой и принялся за бодрящий напиток и сдобные пышки. Он понаблюдал за другом пару минут и профилактически отодвинул кувшин подальше: а то так и страждущим, то бишь ему самому, ничего не достанется!
Лицо Эрика смутно напомнило ему…
— Ты заходил к нам во время… гм… нашего общения с князем?
— Во время вашей трехдневной попойки? — уточнил дотошный полицмейстер. — Заходил, и не раз. Пытался призвать тебя к государственным делам.
— А я? — спросил он, заранее зная ответ.
— А ты меня посылал. Во всех направлениях… причем весьма и весьма неожиданных. Еще и твой… якобы родственник подсказывал. Перечислить, что я запомнил? — и Эрик собрался загибать пальцы.
— Не стоит! — поспешно отказался он. Кажется, эти самые направления он тоже сейчас припоминает. Некоторые весьма… затейливы, да. Алкоголь частенько не только отключает мозги и память, но и приносит неожиданное вдохновение.
— А ты помнишь, как сдавал Волчьему князю наши государственные секреты?
— Да ты что! — послушно ужаснулся Силвер. — Как я мог?!
Эрик зорко посмотрел на него и вдруг расслабился: вольготно вытянул ноги и отхлебнул еще кавы. Произнес задумчиво:
— А ведь Эмма была права!
На него будто снова холодной воды плеснули, но теперь уже за шиворот.
— Эмма? Ты о чем?
— Сказала, вряд ли вы выложите все как на духу, скорее, попытаетесь друг друга надуть.
Он невольно усмехнулся: эта волчья… Эмма, оказывается, неплохо его изучила!
— Н-ну… не совсем. Одну тайную тропку через Лунный перевал в Нордлэнд придется заменить… — (Эрик застонал.) — В игре против принца Корнелла нас теперь двое. — (Полицмейстер вжался в кресло.) — Ну и так… по мелочи.