– Не знаю, – сказал я. – То есть да. Изначально. А теперь – не знаю. Вы… – я неловко развел руками, – оказались лучше, чем мы думали. Видимо, так.

– Чего вы хотите? С чем ты пришел, бывший таможенник?

– Я пришел просить, – сказал я. – Ведь сказано, что просите, и дано будет вам… Я пришел просить о помощи. Мы и впрямь не хотим оказаться просто людьми, вы правы. Но ведь… вы не оставите нас одних против Аркана?

– А ты уверен, что твой раскаявшийся друг и впрямь «против Аркана»?

Я покачал головой.

– А ты уверен, что корень всех бед – Аркан?

Я вскинул голову:

– Кто же тогда?

Кардинал покачал головой.

– Ну ладно, корень бед – дьявол. Я готов вам поверить, – сказал я. – Но… даже вы, наверное, не считаете, что где-то там сидит дьявол во плоти и рассылает чертенят с поручениями: этого сделать функционалом-скрипачом, а этого – функционалом-таможенником. Не считаете, верно? Дьявол – это злая воля, эти… наущения и подстрекания. Но есть же именно организация функционалов! Те, кто рассылает приказы. Есть какой-то куратор кураторов, один или во множестве, не важно. Где-то они обитают и экспериментируют над мирами со своей неведомой целью…

Кардинал вздохнул. Тяжело встал, опустив дремлющую собачку на кресло. Пробормотал, глядя на пса:

– Старенький уже совсем… ему восемнадцать лет… Гвардейцы давно требуют, чтобы другого завел, а я не могу. Умрет он сразу, если я его брошу… Куратор кураторов, говоришь?

Он прошелся по комнате, встал у окна спиной ко мне. Горько произнес:

– Как хорошо быть молодым и горячим! Верить, что у тьмы есть сердце, у врага – имя, а у экспериментов – цель… Мы плохо знаем Аркан. Мы выявляем их лазутчиков, но не в силах сами туда пробиться. Но то, что нам удалось узнать, на Аркан никак не указывает. Это мир технический, примерно как и твой. Уровень их развития никак не позволяет создавать функционалов и завоевывать чужие миры. Ну никак не позволяет! Исполнителями, послушными солдатами, наместниками в захваченных мирах они могут быть… не только могут, но и являются, тут ты прав. Но создано, придумано все это было где-то еще! Ни на Демосе, ни на Верозе, ни в Тверди, ни в Аркане… Бессмысленно и глупо воевать с исполнителями, они ни в чем не виноваты, а на смену погибшим все равно придут новые. Мы сумели оградить свой мир, но если начнется масштабная война – и нам не поздоровится. Гвардейцы и монахи рыцарских орденов с живым оружием – против натренированных функционалов с автоматами, против танков и самолетов… Нет, я вовсе не хочу сказать, что мы проиграем. Скорее всего мы просто убьем друг друга. Если хотя бы знать, что погибнет и зло… Но нет же. Мы не знаем, где сердце тьмы, юноша. И поэтому солдаты Тверди не пойдут воевать в чужие миры.

Некоторое время мы молчали. Я мял в руках очередную папиросу. Потом спросил:

– Скажите, а почему у вас гвардейцы – женщины? В нашем мире есть Ватикан, так вот там…

– Я знаю про Ватикан и швейцарских гвардейцев. Но в нашем мире не сто сорок семь гвардейцев полегли, спасая Папу Климента Седьмого, а монахини из монастыря кармелиток спасли шестерых кардиналов Конклава.

Кардинал вернулся за своей собачкой, поднял ее на руки. Сказал:

– Отдыхай. Я нехорошо поступил, не дав тебе отдохнуть с дороги. Но в Риме из членов Конклава сейчас я один, и мне было очень интересно поговорить с гостем из другого мира. Тем более – с бывшим функционалом. Я как раз занимаюсь вопросами внешней безопасности Тверди.

– Я рад, что мы поговорили, – сказал я. – Ждать – это хуже всего. И… мне все равно стало легче. Хоть вы и отказали в помощи.

– Я не отказал в помощи. Я лишь объяснил, почему наши солдаты не отправятся в Аркан или Демос. Но помощь… помощь бывает разной. У тебя не вызовет возражений, если Марко побудет с тобой в качестве моего представителя?

– Нет, конечно. Он хороший собеседник.

Кардинал чуть заметно улыбнулся.

– Да, я знаю…

11

Сон – единственная радость, которая может приходить не вовремя.

Нет, это не Монтень. Это я сам придумал.

Но если всерьез, то ведь так оно и есть. Признаваться в том, что любишь поспать, как-то даже не принято. Нашел чем заняться – спать! Работать надо на благо себя и государства. Или книжки читать для ума и сердца. Или в клубе с девушками танцевать, отдуваясь за то, что у сапиенсов половое влечение постоянное и, значит, брачные танцы горных козлов приходится практиковать в любое время года. Сон – это же так, ерунда. Сплошная потеря времени. Ну, в кои-то веки сон интересный приснится, но кому нынче интересны сны – во времена забитого фильмами интернета и моря разливанного компьютерных игр.

А с другой стороны – спросите наигравшегося с утра до вечера ребенка, хочет ли он спать. Поинтересуйтесь у студента, вернувшегося с танцулек и уныло глядящего на учебник квантовой физики. У молодых мам-пап поспрашивайте, у которых ночью сплошное «уа-уа» в люльке. У старичка, который без таблетки снотворного в койку не ляжет. У профессора физиологии – тот, превозмогая зевоту, все вам расскажет про процессы торможения-возбуждения в коре головного мозга, про важность сна для здоровья психического и физического…

В общем, сон – это и впрямь истинное удовольствие. Если бы еще было можно отсыпаться впрок! Спать с запасом в скучные вечера, в пустые дни, в долгие зимние ночи – и тратить накопленное в годы бесшабашной молодости, или для важной и срочной работы, или для интересных разговоров…

Я потянулся за кофейником и вылил в чашку остатки кофе, уже остывшие, с осадком. Марко с сочувствием посмотрел на меня.

– Может быть, отправитесь спать, Кирилл?

– Сейчас. Только давайте еще раз пройдемся по датам. У вас две тысячи девятый год… ну, тут можно списать на погрешности исчисления… Когда был основан Рим?

– Восьмой век до Рождества Христова.

– Ага, верно. – Я помнил не так уж много дат из истории, они благополучно стерлись из памяти сразу после школьного экзамена. Но что-то все-таки всплывало в голове: – А вот… Юлий Цезарь?

– Да? – с готовностью отозвался Марко. – Что Цезарь?

– Лет за пятьдесят до нашей… до рождения Христа был убит Брутом?

Марко покачал головой.

– Ну, если мне не изменяет память, то Юлий Цезарь умер от сердечного приступа во время любовной встречи… в двадцать четвертом году до Рождества Христова.

– Тогда это и есть та точка, в которой истории наших миров разошлись! – торжественно сказал я.

– Обычная ошибка человека, пытающегося разобраться в различии миров веера. – Марко улыбнулся. – Что-нибудь поближе к нашим дням?

– Подожди, ты прав… – Я посмотрел на томик Монтеня. – Ваша библиотека… если такие давние и старые различия между мирами… Не было бы никакого Монтеня, Сервантеса, Гюго, Достоевского…