– Потом родные, – кивнул я.
– Я сирота, – коротко ответила Иллан. – Отец был биолог, мать он привез с Востока, совсем еще девчонкой… говорил, что пришлось жениться, чтобы не посадили на бамбуковый кол… Он смеялся, на самом деле он очень любил мать. Потом они вместе ездили… в Африку, в Азию… не вернулись из Индии… есть у вас такой остров, да? Нет, Индонезия! Не вернулись. Я росла с бабушкой, но она уже умерла. Никаких родных не осталось.
– Извини, – пробормотал я.
– Мне вначале очень понравилось, – продолжала Иллан. – Нет, я не дурочка, я понимала, что функционалов слишком мало, чтобы открываться людям и жить как хочется. Я решила, что у меня будет своя клиника. Она даже появилась, правда. Не очень большая, но хорошая. Я думала, что стану лечить – и функционалов, хотя это редко требуется, и обычных людей. Ко мне будут приезжать со всего мира. Я, конечно, не смогу всем помочь. Но буду стараться… Потом я задумалась. Знаете, Кирилл, так не бывает… функционалы-акушеры утверждают, что лишь помогают нам родиться… но так не бывает в природе. – Она улыбнулась. – Родам все-таки предшествует зачатие. Должна быть какая-то сила, превращающая нас в функционалов. Должна быть логика – почему именно мы. Должна быть цель…
– Масса вещей совершается без всякой цели, – сказал я. – Вирус гриппа тоже людей случайно поражает.
– Отнюдь. – Иллан усмехнулась. – Вирус выбирает людей со слабым иммунитетом… Я вначале тоже так думала – что у нас предрасположенность. Это как в бульварных книжках – жил себе обычный человек, ничего толком не умел, вдруг бац – и превратился в супергероя. У вас таких книжек много. У нас тоже есть.
– Потому что всем хочется «бац – и супергерой», – сказал я.
– Но так не бывает. – Иллан развела руками. – На самом-то деле ничего даром не дается. Ты накачал мышцы, но перегрузил организм, посадил сердце, потерял то время, которое мог потратить на образование, на чтение книг, на посещение музеев и путешествия. Ты стал великим ученым – но отъел пузо, заработал одышку, геморрой и близорукость. А у нас – все радости сразу. Сильные, умные, почти бессмертные, раны зарастают… Кроме поводка – никаких ограничений.
– Поводок? А… ну да.
– Мне все это не понравилось, – продолжала Иллан. – Я стала спрашивать. Феликса. Цая. Кариту. Они самые авторитетные у нас, в Кимгиме. Ходила в ваш мир, в Антик. Все сравнивала, пыталась найти закономерность. Мне стали намекать, что я занимаюсь глупостями. Что раз я доктор, то должна сидеть в больнице и ждать пациентов. То Цай скандал устроит – его, дескать, в схватке покалечили, а меня на месте не было… Словно его можно покалечить, полицейского…
– И ты что-то поняла? – спросил я. – Нашла закономерность? Кто мы и почему мы такие?
Иллан покачала головой.
– Нет. Не вышло. Ко мне попал… бывший функционал. Часть способностей остается, самая капелька… он меня почувствовал. Он умирал. Цай пытался убить его, но он как-то исхитрился и ушел, он сам был бывшим полицейским. Его звали Петрид, он был из Антика…
Его звали Петрид, и он родился в мире, который функционалы называли Антик. Это был мир застывшей Утопии – утопии Мора и Кампанеллы, той самой, где самый бедный крестьянин имеет не менее трех рабов. И этот мир, способный вызвать истерику у социолога, существовал, развивался – но очень своеобразно, колонизировал Америку и Африку, хотя так и не дотянулся до Австралии, спокойно дремлющей в своем вечном каменном веке.
Он был рабом, позже, приняв участие в удачном восстании, получил права свободного гражданина и стал преуспевающим землевладельцем. В сорок лет он превратился в функционала.
А через пять лет убил таможенника и ушел в Кимгим, разорвав связь со своей функцией. Его преследовали, он был уже изувечен, когда наткнулся на Иллан. И та попыталась его спасти. Иллан умела многое, хотя техника в ее операционной и заставила бы усмехнуться земного хирурга. Она сшила порванную печень, удалила поврежденную селезенку – у бывших функционалов способности к регенерации исчезали начисто. Порой Петрид приходил в сознание и говорил с ней. Он понимал, что умирает, не верил, что его спасут, но все время хихикал и нес какую-то чушь. Про функционалов, которые таскают каштаны из огня, про самый первый мир, про то, что их всех обманули, что он должен был быть императором или поэтом, про несовершенство мира, всех миров, которые изувечены, словно доброе дерево рукой неумелого садовника. Иллан не могла понять, бредит он или действительно что-то знает. Она работала, пытаясь спасти ускользающую жизнь, – и говорила с ним, одновременно и пытаясь что-то выяснить, и удерживая Петрида в сознании.
Потом пришел Цай.
Иллан крикнула ему, чтобы он не мешал. Цай пожал плечами, отшвырнул ее в сторону, принадлежащим Иллан скальпелем перерезал Петриду горло и спокойно удалился. Иллан пыталась помешать, но даже в своей функции она была бессильна против полицейского. Убивать и драться – это было совсем не ее работой.
С этого дня она стала тренироваться. Вопреки вложенным в нее умениям Иллан училась сражаться. Она брала уроки рукопашного боя и каратэ, посещала фехтовальные секции и тиры. Это заметили. Вначале смеялись. Потом стали журить. А в конце потребовали прекратить неподобающее поведение. Подвергли остракизму в воспитательно-познавательных целях, как выразился Феликс.
Кончилось тем, что Цай пришел к ней и стал избивать. Нет, скорее всего он не собирался убивать – всего лишь проводил воспитательную беседу. Но его ждал сюрприз. Иллан была готова к такому повороту событий и заманила полицейского в ловушку. Два выстрела из дробовика в лицо его остановили.
– Я его застала врасплох, – сказала Иллан. – И, наверное, могла убить. Он был ослеплен, глаза вытекли, все лицо превратилось в кровавое месиво. Только перезарядить дробовик и… Но я не смогла. Тогда я была жалостливой дурой. Выстрелила еще по коленям, чтобы не смог догнать. И ушла. Прервала связь со своей функцией. Уехала в город, где – знала совершенно точно – нет функционалов. Стала жить и работать там. Сто километров от Кимгима… мне это казалось надежной защитой. Но я все-таки не собиралась вечно прятаться. Мне повезло, я спасла от смерти парнишку, предводителя местной молодежной банды. Ничего серьезного, хулиганы малолетние. Конечно, рано или поздно они могли бы превратиться в настоящих бандитов. Но я им этого не дала. Рассказала про функционалов. Убедила, что все это правда. Они решили, что бороться с неуязвимыми функционалами – куда веселее, чем бить друг другу физиономии и подворовывать грузы в порту…
– Мне очень жаль, – сказал я. – Но вы мне выбора не оставили.
– Я виновата, – признала Иллан. – Я… я заразилась их методом решения проблем. Мы стали нападать на функционалов. Пытались захватить тех, кто знал правду о первой Земле, о тех, кто управляет функционалами и создает их из обычных людей.
– Как говорил товарищ Ленин товарищу Сталину – экспроприации и бандитизм без знания классовой борьбы нам не помогут, – сказал я.
– А он так говорил? – удивился Котя.