Кончилось тем, что леди Фелиция проговорила:
– Мама, я просто не хочу есть. Понятно?
Лицо ее при этом покраснело, и она глянула на графиню едва ли не свирепо.
Графиня же откликнулась:
– Зачем все эти экивоки, милочка? Если ты надумала похудеть, я с удовольствием поделюсь с тобой своими таблетками.
Кристофер, скосив глаза, поймал мой взгляд. Видишь, она действительно принимает волшебные таблетки! – будто говорил он. Мы оба едва не лопнули, пытаясь подавить смех. Мистер Амос бросил на нас убийственный взгляд. Грегор тоже. А к тому времени, как мы очухались, леди Фелиция уже бросила салфетку на стол и выскочила из залы, оставив графиню в недоумении и гневе.
– Амос, – произнесла графиня, – я, наверное, никогда не пойму молодых.
– Разумеется, миледи, – отозвался мистер Амос.
Графиня милостиво улыбнулась, аккуратно свернула салфетку и элегантной поступью двинулась к двери.
– Попросите Смайзерса явиться ко мне в будуар с перепроверенными счетами, – сказала она от самой двери.
Сам не знаю почему – видимо, из-за ее походки, – я вспомнил слова миссис Потс о том, что графиня когда-то задирала ноги в кордебалете. Я таращился ей вслед, изо всех сил пытаясь вообразить ее за этим занятием – ничего не вышло, – и подпрыгнул чуть не до потолка, когда мистер Амос начал на меня орать. Зол он был страшно. Встав на ковер прямо перед нами, он устроил нам капитальный разнос за то, что мы посмели рассмеяться в присутствии дам. Мне, по крайней мере, стыдно было до невероятности. Его, похоже, совсем не смущало, что он был одного роста со мной и на несколько дюймов ниже Кристофера. Выглядел он в тот момент как пророк, или святой, или кто там еще бывает – можно подумать, мы совершили какое богохульство и на нас обрушился гнев небес.
– Вот уж я научу вас хорошим манерам, – посулил он в конце. – Вы сейчас оба выйдете в эту дверь, а потом войдете снова, как можно благовоспитаннее и беззвучнее. Пошли.
К тому моменту даже у Кристофера вид сделался довольно пришибленный. Мы крадучись подошли к двустворчатой двери, крадучись выбрались в вестибюль и вошли обратно – на цыпочках, с покаянным видом. Разумеется, потрафить мистеру Амосу нам не удалось. Он заставлял нас проделывать то же самое снова и снова – а Грегор, убиравший со стола, награждал нас презрительными улыбками. Мы повторили свой маневр раз пятьдесят, и мистер Амос как раз посулил, что не отступится, пока мы не сделаем все как надо, но тут вошел один из лакеев и доложил, что мистера Амоса просят к телефону.
– Вот повезло нам! – пробормотал Кристофер.
– Грегор, – сказал мистер Амос, – займи обоих юношей чисткой серебра, пока не настанет время Подавать Чай. Если это тот самый звонок, которого я жду, я буду занят всю вторую половину дня, так что проследи, чтобы они не отлынивали.
С этими словами он удалился, суетливо переставляя свои сверкающие ботиночки.
– Я, похоже, рано обрадовался, – сказал Кристофер, когда Грегор направился к нам.
– Сюда. Пошевеливайтесь, – сказал Грегор.
Его так и распирало от злорадства. Помимо прочих своих недостатков, Грегор был дородным. Вернее, жирным. Ладони у него были мясистые – так и представлялось, с каким смаком такая может заехать тебе по уху. Мы неслись за ним по пятам без единого слова, и три пары ног выбивали в коридоре звонкую дробь: тум-тум-тум. Он провел нас через дверь, обитую зеленым сукном, и по выстланному камнем переходу с деревянными балками в комнату в самом конце, где стоял длинный стол, накрытый газетами.
– Так, – сказал Грегор, – фартуки за дверью. Закатайте рукава. Вот вам ветошь, вот полировальная паста. За дело. – Он сбросил газеты со стола. – Я скоро вернусь и проверю, – добавил он, – и к тому моменту моя физиономия должна отражаться в каждой поверхности, как в зеркале.
Он ушел, оставив нас таращится на два огромных ящика со столовыми приборами, серебряными чайниками и серебряными кофейниками; были там еще несколько кувшинов, поварешек и два ряда огромных серебряных блюд, тоже разложенных на газете. За ними возвышались вазы, супницы, конфетницы и замысловатые витые подсвечники – по большей части громадные.
– Опять придется превращать солому в золото, Грант, – сказал Кристофер. – На сей раз, пожалуй, это будет проще.
– Они, по-моему, и так неплохо блестят, – заметил я. – Ты попробуй увидеть во всем этом светлую сторону.
– Светлые стороны я ненавижу, – отозвался Кристофер.
Зная, что Грегор только того и ждет, чтобы застать нас за бездельем, мы принялись за работу. Я поручил Кристоферу мазать серебро розовой, едко пахнущей полировальной пастой – это была более простая часть работы, а я был почти уверен, что серебро Кристофер тоже не чистил никогда в жизни, – сам же взял побольше ветоши и принялся усердно тереть. Через некоторое время я втянулся, начал читать газеты, лежавшие под серебряными вещицами, и думать про всякие разные вещи. Судя по всему, комната для чистки серебра находилась рядом с кладовой мистера Амоса. Орудуя тряпкой, я время от времени слышал его голос – краткие монотонные монологи, иногда завершавшиеся громоподобным рявканьем, однако слов было не разобрать. Тем не менее настроение испортилось.
Я сказал об этом Кристоферу. Он вздохнул.
Я сказал Кристоферу что-то еще, потом еще, но он не ответил. Тогда я повернулся и посмотрел на него. Кристофер навалился на стол, тяжело дыша, а лицо его сделалось того же белесо-серого цвета, что и газета. Шейный платок он перевернул концами к спине, чтобы не перепачкать его пастой, и я обратил внимание, что в вороте его рубахи висит кольцо, надетое на золотую цепочку. Оно позванивало, стукаясь о подсвечник, который Кристофер чистил.
Я вспомнил своего одноклассника Хэмиша, который никогда не ходил на уроки рисования, потому что от запаха красок у него случались приступы астмы. Похоже, с Кристофером происходило что-то похожее.
– Что с тобой? Это ты из-за пасты?
Кристофер поставил подсвечник на стол и выпрямился, опираясь на обе руки.
– Не в пасте дело, – сказал он. – В серебре. Даже хуже обычного – что-то, видимо, такое в Седьмых Мирах. Боюсь, я больше не могу, Грант.
По счастью, Грегор, по лености, не стал заглядывать к нам каждые пять минут. Однако я знал, что рано или поздно он заявится. А ведь Кристофера он невзлюбил даже сильнее, чем меня.
– Ладно, – сказал я. – Вставай к дверям и следи: придет Грегор – сделаешь вид, что занят делом. А я пока поработаю. Еще не хватало, чтобы ты разболелся.
– Правда? – не поверил Кристофер.
– А то, – ответил я, а потом чуть помедлил. Вот теперь он уж точно был у меня в долгу.
Кристофер с признательностью произнес: «Спасибо» – и отошел от серебра подальше. Жуткая бледность его почти сразу прошла. Я заметил, как он посмотрел вниз и увидел свесившееся из воротника кольцо. Это его, судя по всему, ужаснуло. Он поспешно затолкал кольцо и цепочку внутрь, с глаз долой, и поправил шейный платок, чтобы их спрятать.