Дом стоял на отшибе. Кирпичный, двухэтажный – вполне добротный загородный коттеджик. Он был обнесен высоким забором, и вой Блэка доносился именно из-за этого забора. Значит, нет смысла таиться, можно входить смело. Если бы в доме кто-то был, Блэк бы предупредил. Если бы в доме был кто-то живой…
Выкрашенная в веселый желтый цвет калитка поддалась легко и беззвучно, потому что была не заперта. Дом тоже стоял нараспашку. Одно это уже пугало. Вой Блэка оборвался, стоило только Арине ступить на аккуратную, мощенную красной тротуарной плиткой дорожку. Она находилась между рядами смородины и крыжовника и вела к невысокому крылечку, прямо к гостеприимно распахнутой входной двери.
– Эй! – позвала Арина, уже зная, что никто ей не ответит. – Есть тут кто? – Хотела сказать «живой», но не стала.
– Нам нужно осмотреть дом, – сказала Марго не слишком уверенно.
– Может, ты? – предложила Арина, заглядывая на залитую солнцем веранду.
– Только с тобой, – испуганно пролепетала Марго и попросила: – Покричи еще. Может, она спит.
Арина не стала кричать, решительным шагом пересекла веранду, вошла в просторную, меблированную по-дачному комнату. Здесь все было просто и уютно. На второй этаж вела крутая деревянная лестница. Прежде чем шагнуть на первую ступеньку, Арина подошла к стене. На фоне выцветших обоев ярким пятном выделялась фотография в рамке. На фотографии были дети: мальчик лет десяти и девочка, совсем еще крошка, с венком из фиолетовых цветов на белокурой головке. Они сидели, обнявшись, на крыльце этого самого дома и улыбались невидимому фотографу. Арина потянулась к рамке и в тот самый момент, когда пальцы коснулись венка, с неотвратимой ясностью поняла, что похожей на ангела девочки больше нет среди живых. От этого яркого и болезненно четкого знания в глазах вдруг потемнело. Чтобы не упасть, Арина привалилась к стене. Где-то на задворках сознания слышался рык Блэка, а в голове сонной осенней мухой билась одна-единственная мысль: «Флора мертва». Это была очень мучительная, причиняющая физическую боль мысль. Флора мертва, и безвременники остались без хозяйки.
– Что? – Мысль спугнул голос Марго. – Что ты чуешь?
Она так и сказала «чуешь», словно Арина была ищейкой и взяла след.
– Флора мертва, – повторила она пугающим, незнакомым голосом. – А безвременники остались без хозяйки.
– Какие безвременники? – Марго подсунулась близко-близко, к самому лицу.
– Я не знаю! – Она помотала головой, борясь с желанием оттолкнуть от себя гадалку. – Мне нужно на свежий воздух.
– Но ведь мы не осмотрели второй этаж!
– Сделай это сама. – Все-таки она ее оттолкнула. По крайней мере, попыталась. Рука прошла сквозь бесплотное тело, а Марго по-кошачьи зашипела и переместилась.
– Больно?
– Щекотно! Спасибо, что не шарахнула, как тогда. – Марго энергично потерла грудь. Дыра, оставленная прикосновением Арины, почти мгновенно затянулась.
– Прости.
– Проехали. Я уже начинаю привыкать. Так что со вторым этажом?
– Там никого нет.
– А где тогда есть?
– Я не знаю.
Пошатываясь, Арина вышла из дома, полной грудью вдохнула сладко пахнущий воздух. Эта сладость была пугающе неправильной, чуждой райскому уголку с ухоженным газоном, каменной дорожкой и аккуратными кустами смородины. Из-за угла дома появился Блэк, рыкнул, ткнулся головой в колени то ли предупреждающе, то ли приглашающе, она сейчас плохо понимала.
– Нам нужно туда, – сказала Арина и медленно, как старуха, побрела вслед за псом.
…За домом был разбит цветник. Никогда раньше Арина не видела такого разнотравья и разноцветья. Страх, сжимавший тисками грудь, немного отступил. В раю не должно веять смертью, в раю нужно жить и наслаждаться жизнью…
Девушка лежала в самом центре рая. И можно было сколько угодно убеждать себя в том, что она просто отдыхает в цветочном великолепии, но ведьмакову кровь не обманешь. Она застыла, превратилась в тягучий кисель, и из-за этой кисельной тягучести дышать стало совершенно невозможно. Из-за угла дома, с относительно безопасного расстояния, Арина могла видеть лишь подол длинной пестрой юбки и перепачканные в земле босые ноги с поджатыми пальцами. Именно эти пальцы, а не вой Блэка и застывшая в жилах кровь были самым верным, самым неоспоримым доказательством того, что в райский сад заглянула смерть.
Рядом как-то совершенно по-бабьи ахнула Марго, сказала приглушенным шепотом:
– Ой, мамочки…
Нужно было что-то делать. Нельзя вот так стоять и убеждать себя, что там, в цветочном раю, не произошло ничего страшного. Она знала, что случилось непоправимое, почувствовала в ту самую секунду, когда дотронулась до фотографии белокурой девочки. Сандалии утопали во влажной после недавнего дождя земле, и с райских бутонов, как слезы, сыпалась на джинсы роса. Через пару шагов разноцветье и разнотравье сменилось ярким фиолетовым ковриком. Невысокие цветы на доверчиво обнаженных стеблях были похожи на крокусы. Но разве крокусы цветут в сентябре?
– Это безвременники, – послышался в голове шепот Марго. Наверное, от испуга она перешла на телепатический контакт. – Красивые…
Цветы с удивительным названием «безвременники» обрамляли место не просто смерти, а мучительной смерти, словно пытались вот таким незамысловатым образом, буйным цветением, отдать последний долг любимой хозяйке.
Она лежала, скрючившись, поджав пальцы ног, стиснув руки. Светловолосая женщина без возраста, без времени, как цветы, которые стали для нее смертным ложем и погребальным саваном. На нее было больно и страшно смотреть, но Арина себя заставила. Игнорируя ужас, отвращение и желание убежать, она стояла над мертвым телом и смотрела. Хозяйка загородного рая улыбалась даже после смерти, но какая это была улыбка… Так улыбаются обреченные, когда понимают, что все, проси – не проси, а пощады не будет, когда от тебя уже ничего больше не зависит, и тонкая ниточка, соединяющая тебя с миром живых, вот-вот оборвется, и это будет прекрасно, потому что освободит от страданий, терпеть которые нет больше никаких сил. Мертвая девушка улыбалась, а на щеках ее застыли кровавые слезы. Как же так? Глаз нет, а слезы есть. Тонкие бурые дорожки, превращающие еще юное лицо в маску, лишенную возраста.
Смерть ее темна и ужасна…
Предсказание нельзя изменить…
Предсказание найдет тебя даже в райском саду…
И прекрасное имя Флора не защитит от неминуемого…
И безвременники станут погребальными цветами, лягут лиловыми головками на грудь, защищая от невзгод, которых больше не будет, потому что тебя самой больше нет…
Земля оказалась жирной и холодной. Черные комья ее крошились, просыпались между пальцами. А покинутые хозяйкой безвременники, наоборот, ластились, как живые, шептали что-то нежное, успокаивающее, что-то, что понимала древняя ведьмакова кровь, но не понимала Арина. Венок из безвременников получился очень красивый. Если бы Флора его увидела, ей бы он понравился. Но Флора не могла больше видеть. Вместе с жизнью кто-то забрал и ее глаза. Чтобы не видела…