– Потому что у него все закончилось: и бумага, и пленка, – сказала Арина. – А дерево тоже хрустит. Как кости…
– Как кости, – повторил он испуганно. – Надо же, какие аналогии!
– Ну, теперь все? – спросила Саломея, наматывая цепочку от камеи на запястье. – Анук, ты узнала все, что хотела? Можно сворачивать допрос?
– У тебя кровь. – Анук смотрела на нее сквозь дымную кисею. – Из носа.
– Вот черт! – Саломея дотронулась до лица, с отвращением посмотрела на свои испачканные кровью пальцы, полезла в сумку за салфетками. – Его тяжело контролировать, – сказала, прижимая салфетку к носу. – Он психиатр.
– Пусть Яков Иосифович все забудет. – Анук перевела взгляд на главврача. – И наш разговор, и наш к нему визит. Сможешь?
Саломея ничего не ответила, молча подошла к испуганно вжавшемуся в кресло Якову Иосифовичу, заглянула в глаза, сказала ласково:
– Ты ничего не помнишь. Ты устал и очень хочешь спать.
Яков Иосифович дернулся, словно порывался убежать, а потом икнул и беспомощно обмяк.
– С ним все в порядке? – испугалась Арина.
– Он спит. Проспит еще полчаса, а когда проснется, ничего не вспомнит. – Из-за прижатой к носу салфетки голос Саломеи звучал гнусаво. Сама она выглядела не слишком хорошо – за все нужно платить.
– Ну что же! – Анук загасила сигарету в чашке, но окурок не оставила, спрятала в свою серебряную пепельницу. – Нам пора. Больше мы тут ничего не разузнаем.
– Можно подумать, мы узнали что-то важное, – фыркнула Саломея и сунула перепачканную кровью салфетку обратно в сумочку.
Они не оставляли никаких следов, эти старые, опытные ведьмы. Не хотели рисковать или просто за свой долгий век привыкли к осторожности?
* * *
– Ну, куда дальше? – спросила Саломея, когда они оказались на автомобильной стоянке. – Собираешься еще кого-нибудь допросить? Если так, то я – пас. Видишь, сегодня я не в форме.
– Больше никого. – Анук покачала головой, попросила: – Позвони Ямахе, вдруг она на связи.
Саломея достала телефон, набрала номер, подождала секунд тридцать и раздраженно пожала плечами:
– Голосовая почта. Ты же знаешь Ямаху. Железки всегда были ей дороже людей.
– Я знаю. – Анук выглядела задумчивой и, кажется, чем-то удивленной. – Но ты ее предупредила? Она знает про Бабая?
– Предупредила, не переживай. – Саломея раскрыла изящную пудреницу, припудрила лицо, на которое постепенно возвращались краски. – Знаете, девочки, у меня еще масса дел, – сказала она, пряча пудреницу обратно в сумочку.
– Конечно. – Анук иронично усмехнулась. Вместо того чтобы сесть в машину, подошла к Саломее, принюхалась.
– Что еще? – Та отступила на шаг.
– У тебя новые духи.
– Это «Шанель».
– Слишком резкие, ты переборщила.
– Это не духи слишком резкие, а у кого-то нос слишком длинный. – Саломея одарила Анук надменной улыбкой.
– Как хорошо, что я так и не вступила в этот их Круг, – шепнула Марго на ухо Арине. – Это же какой-то серпентарий!
Арина была с ней полностью согласна, но отвечать не стала.
– Теперь уже точно все? – спросила Саломея и потянула на себя дверцу «Мерседеса».
– Да нет. – Анук покачала головой. – Думаю, этой ночью он снова придет за одной из нас.
– И что ты предлагаешь? Написать заявление в полицию? Тогда придется рассказать, чем мы занимаемся. Там ведь непременно спросят и начнут копаться в нашем прошлом. У тебя кристальное прошлое, Анук? В нем нет ничего такого, чтобы тебе не хотелось выносить на всеобщее обозрение? Молчишь? То-то и оно! Мы все взрослые девочки. – Саломея бросила быстрый взгляд на Арину, словно сомневалась в том, что это определение подходит и к ней.
– Четверо из нас уже мертвы. – Анук не сводила глаз с Саломеи.
– Они не знали, кого следует опасаться, вот и попались. Но мы-то в курсе всего! Мы можем подготовиться и дать отпор этому уроду. По крайней мере, я смогу. Да и ты тоже. Насчет нее, – она снова глянула на Арину, – ничего сказать не могу. Но если она действительно истинная, то сама любого сотрет в порошок.
– Арина ничего не знает и мало что умеет. Ее не учили.
– Не учили? Ну так возьми ее под крыло. Ты же любишь подбирать всяких… убогих.
– Когда-то давно я подобрала тебя. Вспомни, какой ты была, и не заставляй меня пожалеть о совершенном.
– Я всегда была сама собой, точно такой, как сейчас. – Саломея снова побледнела, но на сей раз от злости. – Я бы справилась!
– Да, – оборвала ее Анук. – Ты всегда справлялась с любыми трудностями.
– И сейчас справлюсь! – отрезала Саломея. – А кто не справится, – она пренебрежительно пожала плечами, – тот не прошел естественный отбор.
Хлопнула дверца, «Мерседес» рванул с места, обдав их облаком выхлопных газов.
– Ужас! – вздохнула Марго. – Настоящая ведьма.
– Кем она была? – спросила Арина, провожая взглядом стремительно удаляющийся автомобиль.
– Проституткой. Охмуряла мужиков. Это у нее всегда хорошо получалось. Иногда Саломея их еще и грабила. – Анук уселась за руль. – Она попала в колонию для несовершеннолетних, когда один из клиентов поймал ее с поличным. Тогда Саломея еще не знала, как разумно распорядиться своим даром, не хватало мозгов и практики. Она ведь была простой провинциальной девчонкой, явившейся покорять Москву. Вот и покоряла… на панели.
– А я думала, Саломея потомственная ведьма и вдобавок графиня. – Арина скосила взгляд на Марго. – Почему же она действовала так примитивно?
– Кто тебе сказал? – спросила Анук и тут же понимающе усмехнулась: – Марго?
Арина кивнула.
– Саломея – мастер мистификаций.
– Морочница.
– Да, можно и так сказать. Вот только ей никогда не хотелось быть простой морочницей из народа, и она придумала историю с дворянскими корнями, назвалась потомственной ведьмой.
– Кругом обман, – вздохнула Марго. – Как жить?
– Но Саломея на самом деле очень сильна в своем деле, – сказала Анук, включая зажигание. – Стала сильной, как только разобралась, что с помощью дара можно морочить не только командировочных мужиков, что она может справиться с куда более привлекательной или опасной добычей.
– С Бабаем она справится? – спросила Арина.
Прежде чем ответить, Анук посмотрела на нее долгим изучающим взглядом, а потом сказала:
– Я не знаю.
– Но у вас есть какие-то мысли?
– Да. – Она кивнула и тронула машину с места. – Давай-ка навестим Ямаху.
* * *
Сказать по правде, Арина боялась. Больше сумасшедшего Бабая она боялась того, что они могут найти еще один труп…