— Дышать невозможно! — прошептала Акулина, со страхом рассматривая усопшую. Это были останки благородной женщины — родственницы хозяев усадьбы, которая, как гласила легенда, была проклята собственным отцом за внебрачную связь и умертвила себя век назад. Мошенница, побеспокоившая труп в корыстных целях, испытывала смешанные чувства: она скорбела и сочувствовала девушке, зов сердца которой перекричал голос разума, но не понимала мотивов самоубийства. Она не была суеверной, однако не исключала того факта, что не упокоенные души могут болтаться по миру, желая получить ответы на нерешенные вопросы.
В устрашающие байки, связанные с мертвой девицей, похороненной в свадебном платье, Василий не верил, поэтому вел себя развязно и не церемонился с умершей много десятков лет назад дамой. Обнаруженное на ее шее рубиновое колье он безжалостно дернул, отделив при этом голову невесты от туловища. Акулина же при виде этого жуткого зрелища вскрикнула.
— Не кричи! Нас могут услышать! — злобно процедил сквозь зубы молодой человек.
— Кто нас услышит? Она? — возмущенно прошипела грабительница, кивнув на безголовую женщину.
— А если кому-то не спится в доме?! И выйдут дышать свежим воздухом к лесу! — раздраженно чеканил Василий. — Они застанут очаровательное зрелище: двух воришек, желающих построить хрустальный замок бытия на костях сгнившей проклятой невесты!
Акулина непонимающе уставилась на оратора — словесные изыски любовника порой заставали ее врасплох. Василий любил изъясняться витиевато и тем самым подчеркивать необразованность партнерши.
— Пусть неживой, но она все же… человек! Нельзя относиться к ней так, будто ее никогда не существовало! — с волнением произнесла Акулина, с отвращением рассматривая скатившуюся с атласной подушки голову.
— Это самый удачный улов за все время! Нам с тобой повезло! — восхищенно прошептал Василий, подмигнув спутнице. — Странно, что это дорогое украшение по сей день лежит здесь! Никто до него не добрался за сто лет, а ведь слухи о богатстве в гробнице ходят по округе давно.
— Никто не рискнул сюда влезть. И ты знаешь почему!
— Ах, Акулина, ты — взрослая барышня, а веришь в сказки! Завтра же отнесу рубины нашему ювелиру! Уверен душа этого скупердяя сразу оттает и торговаться в этот раз он не станет! С вами было приятно иметь дело, мадмуазель, — галантно произнес Василий, склонив голову перед трупом. — Я бы даже поцеловал вашу руку, если бы был уверен, что она не отвалится!
— Зачем ты с ней говоришь? — злилась Акулина.
— Ты ревнуешь?
— Тьфу, на тебя!
— Что ж, чудесный вечер! Было почти легко. Еще пара прибыльных дел, Акулина, и мы с тобой заживем!..
— Пара дел? — прошипела девушка, злобно уставившись на возлюбленного. Она почти привыкла к тому, что Василий не держит своих слов, но все же надеялась на перемены. Акулина желала от жизни немногого: перестать заниматься воровством и обманом и стать обычной замужней женщиной с ежедневными приятными хлопотами о доме, детях и муже. Не первый год мошенница терпеливо ждала, пока их приключениям придет конец. Она надеялась, что сокровище, похищенное из гроба, сможет наконец-то умерить аппетит алчного любовника и даст ему (а значит и ей) покой. Василий заметил тоску, промелькнувшую в ее огромных темных глазах, и торопливо заверил:
— Акулина, душа моя! Я ведь тоже желаю поскорее связать себя узами брака и быть с тобою рядом, пока смерть не разлучит нас!
После произнесенных им слов послышался треск, оба грабителя ощутили легкое дуновение ветерка, заблудившегося внутри стен гробницы.
— Чует мое сердце, Вася, случится что-то нехорошее! — простонала Акулина, перепугавшись.
— Да будет тебе! — Василий глупо хихикнул, запрятав добычу — рубиновое колье за пазуху и мотнул головой на каменную плиту поверх саркофага, в котором хранилось тело невесты. Грабители ухватились за один край и, кряхтя, водрузили тяжесть обратно.
— Надо же, закрылась она куда быстрее, — запыхавшись, произнесла Акулина, вспомнив, как долго они возились с тяжеленной крышкой, пытаясь ее открыть, и почти было отчаялись добраться до клада. Девушка стерла тыльной стороной ладони выступившие капельки пота на лбу и с трудом перевела дыхание, которое сбилось скорее от волнения, чем от усталости.
О гробнице с ценной «начинкой» притворщица узнала от самих хозяев поместья, они словно нарочно заводили при ней разговор о сокровищах мертвой невесты. Глава семейства Никифор Иванович склонялся к тому, что это бредни, но, однако не спешил удостовериться в этом лично и забраться в старый фамильный склеп, чтобы подтвердить или опровергнуть этот нелепый слух.
— Ну, ты же не знаешь наверняка?! А вдруг там и правда чего лежит помимо твоей усопшей тетки?! — подначивала жена, поудобнее устраиваясь в кресле-качалке и приказав Акулине хорошенько закутать ее пледом, опасаясь простудиться. Анна Павловна любила говорить о всякой чепухе. Супруги вели затворническую жизнь и развлекали друг друга, как могли. Их любимым времяпрепровождением было «вечеревание» — так прозвала поздние посиделки на летней веранде хозяйка усадьбы. Обычно она звала с собой кого-нибудь из слуг и заставляла отгонять от себя назойливых комаров, которые слетались со всей округи отведать ее крови.
— По мне хоть доверху пусть будет забита драгоценными камнями эта проклятая усыпальница, — продолжил разговор Никифор Иванович, раскачиваясь в стоящем рядом кресле. — Матушка моя изволили говорить: «Никишенька, чтобы не случилось — не надо туда лезть!». Денег мне и без того хватает, так что, не стоит тревожить усопшую. Ведь кто знает, чем это может обернуться…
Супруга одобрительно кивнула, подметив щедрость его души и отсутствие такого порока как жадность, после чего добавила:
— Да Бог с ними, с этими богатствами! Как там Семеныч говорит: не буди лихо, пока оно тихо! Отродясь боюсь мертвецов. А уж тетку твою, колдунью, — и подавно.
— Анна Пална, — усмехнулся он, — бояться надо не мертвых, а живых! Матушка моя любила нагнать жути! А что до тетки — так не была она колдуньей. Сказать о ней, что ведьма она — все равно, что матушку мою в этом обвинить.
— Это еще почему?
— Так одинаковые они были!
— Лицом ведь схожи, а не начинкой! — протестовала Анна Павловна.
— Начинкой, — недовольно вторил хозяин усадьбы, поморщившись. Это сравнение не пришлось ему по душе. Пожилой мужчина не любил вспоминать о тетке, умершей еще до его рождения, но жена снова и снова возвращалась к этой теме.
— Полноте, Никифор Иванович. О чем же говорить еще, как не об этом зловещем склепе у опушки?
— Не пойму, Анна Пална, отчего вам усопшая покоя не дает?! — недовольно прокряхтел мужчина. Он сильно качнулся на кресле, и чуть было не перевернулся, чем несказанно развеселил свою жену. Согревающий клетчатый плед цвета спелой вишни, весело подпрыгивал, выдавая приступ беззвучного смеха.