— Садись, сейчас поедем, — велел я деду, который убирал канистру в багажник.
Перебежав дорогу шлепая сандалиями (обувь я тоже отмыл), подошел к сержанту и спросил:
— Я тут нужен?
— Да нет. Огонь стихает, вон уже и дымит меньше. Спасибо за помощь, — козырнул он, после чего протянул руку.
Пожав ее, я ответил:
— Не за что. Всего хорошего.
Вернувшись в машину, я запустил успевший слегка остыть мотор и сказал гагаринское:
— Поехали.
Как ни странно, но успели мы вовремя. Хотя начало темнеть, но мы уже въехали в город и остановились у гостиницы, где были заранее забронированы номера.
Быстро оформившись, я перетаскал вещи и, искупав дочек после дороги, заставил их поесть, потом сам принял душ и через полчаса уложил их спать.
Утром, пока мои завтракали в столовой рядом с гостиницей, съездил в аптеку и обновил запас лекарств почти всех видов, что использовал (в дороге может пригодиться, как я убедился), даже перевязочный материал закупил и два жгута. Тот, что у меня был, уехал вместе с пострадавшей девушкой. После этого торопливо позавтракав, пригласил своих в машину, вещи уже были собраны.
Дальнейшая дорога заняла куда меньше времени (и прошла на удивление благополучно), мы оставили Киев сильно левее и продолжили путь к Москве. Приехали ближе к обеду следующего дня.
Проехав пол-Москвы я, наконец, свернул в родной двор и заглушил хорошо потрудившийся мотор.
— Ой, как тихо стало, я уже привыкла, что только едем и едем, — воскликнула Тома.
— Вылезай, балаболка. Дарью Михайловну я уже предупредил, так что наверху нас ждет праздничный обед. Давайте бегите, а я вещи начну носить.
Когда я закончил с переноской всего багажа и запер машину на стоянке, мои уже успели устроиться в квартире. Дед, напевая, принимал душ, бабушка помогала Дарье Михайловне накрывать на стол, Тома с Лидой смотрели телевизор в зале, а младшие или играли с новыми игрушками, что я привез из Франции, или бегали по квартире, заглядывая во все углы. Не изменилось ли чего, пока их не было.
— Уф-ф, вроде всё, — пробормотал я, укладывая последний сверток в прихожей. Я перетаскал снизу, а укладывают пусть женщины. Тут всё их, кроме моего и общего чемодана дочек.
Дед вышел из ванной в моем халате, поэтому, воспользовавшись заминкой — сестры не успели среагировать — я занял душ, пообещав, что быстро.
Когда после душа прошел в кабинет в запасном халате, дед сидел там на диване и листал подшивку газет.
— Это что такое? — спросил он, указав на небольшую коробку размером полметра на полметра с надписями по-французски.
— Мини-бар, он же холодильник. Привез из Франции. Хочу установить в кабинете вон в ту нишу в шкафу и замаскировать. Буду хранить там спиртное, не в общем же его держать, куда у дочек есть доступ?
— А в этот, думаешь, не залезут?
— В этот точно нет, — уверенно ответил я, проходя к столу и садясь за него. — Он на встроенный замок закрывается.
— У тебя такой только один в наличии? — с деланным безразличием спросил дед. Я с подозрением посмотрел на него, предчувствуя, что меня сейчас будут грабить.
— Один, — подтвердил я и попытался ногой спрятать коробку с минибаром за стол.
— И тебе он так нужен?
— Нужен.
— А мне нужнее, — отрезал дед. — Ты себе еще найдешь, а я где такой возьму?
Подумав, я кивнул. Тут дед прав, с моими связями сделать это было не трудно, канал Алекса мне был известен.
— Ладно, тем более у тебя скоро день рождения. Подарком будет.
— Вот и ладушки, — обрадовался дед.
Похоже было, что он меня провел, взяв нахрапом, и сам не ожидал благополучного исхода. Я мог настоять на своем.
— Что думаешь завтра делать? — спросил дед.
— О, дел полно, нужно всё успеть до начала занятий. Так что я на вас рассчитываю, присмотрите за внучками, пока я по Москве бегаю, улаживаю свои дела.
— Конечно, поможем. Аль не родственники?
— Это да… Херес будешь? Из солнечной Испании, между прочим.
— А давай. Испробуем, что это такое.
Спустя двадцать минут дед сделал еще один смачный глоток, с удовольствием прищурился и, хитро улыбнувшись, спросил:
— У тебя только одна бутылка или?..
— Грабю-ю-ют, — тихо прошептал я.
* * *
Два с половиной года спустя, ноябрь 1968 года.
Москва.
Подняв воротник, чтобы спрятаться от пронизывающего ноябрьского ветра, я нетерпеливо посмотрел в сторону площади у метро.
«Может, в машину сесть? Блин, тогда пропущу Владимирова, а он мне очень нужен… Да где он?! Рабочий день начинается, это его обычный маршрут из дома на работу… О, он вроде?!»
Поежившись от ветра, я направился наперерез интересующему меня объекту, что направлялся к дверям станции метро.
— Здарова, — поприветствовал я его.
— Привет, — кивнул майор.
— Есть минутка поговорить?
— По такой погоде как-то желания нет. Пойдем в общепит. Тут за углом ближайший.
— Пошли.
Через двадцать минут мы стояли за высоким столиком и, попивая горячий чай, беседовали. Причина для встречи с майором у меня была прозаичная. Сегодня утром, буквально час назад, мне позвонили и предупредили, что меня вызывают завтра в обед в управление комитета, мол, чтобы я не уехал никуда. Причем быстро так сказали. Сперва спросили, кто у аппарата, убедились, что я — это я, сообщили и тут же положили трубку, отчего я не успел послать звонившего далеким маршрутом. Вот и заинтересовался, кто это балуется со мной телефонными хулиганствами. А так как Владимиров работал в организационно-аналитическом отделе, куда его месяц назад перевели, то и решил через него узнать, кто мной интересуется.
Одним словом, позавтракал, отвез дочек в садик и поехал перехватывать Владимирова к станции метров, так как к дому я точно не успевал.
— Когда тебе надо? — уточнил майор.
— Сегодня бы.
— Звонить тебе не стану, встретимся тут же в семь вечера.
— Блин. В семь у меня курсы хирургии, профессор Зиновьев ведёт, не хотелось бы пропускать. Ничего, я что-нибудь придумаю.
— Тогда встречаемся тут.
— Договорились.
Распрощавшись, мы разошлись, я направился к машине, чтобы отправиться в институт, в котором учился с немалым удовольствием и интересом, а Владимиров к себе на работу. Надеюсь, вечером будут нужные новости.
«Интересно, что им надо? — размышлял я, шагая к машине. — Отдать долг за Францию? Глупость несусветная, два с половиной года прошло, какая, к черту, благодарность? Вон, ноябрь шестьдесят восьмого на дворе. К тому же я пробил, кто так ко мне отнесся и кто за это дело себе орден благодарности заимел, из-за чего я теперь и не люблю замполитов. Не-е-ет, тут что-то другое. Посмотрим, что».