На крышу Борланд выбрался как раз в нужный момент, чтоб получить отголосок темного удовлетворения.
Орловский централ был охвачен настоящей истерией. Повсюду разносились выстрелы, и источником большинства из них был военный вертолет с неизвестным Борланду логотипом. Частная военная компания. Еще один вертолет наворачивал круги над комплексом, ведя огонь по вышкам. Преимущество в высоте, маневренности, технологиях и, несомненно, опыте.
Все это было ничто по сравнению с синеватым маревом на горизонте, соперничающим с ярким закатом. Казалось, с севера идет цунами высотой километров в десять. Приглядевшись, Борланд понял, что на самом деле оно стояло на месте. Подобного зрелища он никогда не видел, но понимал, что оно значит. По крайней мере теперь точно знает, в какой стороне Москва.
Клинч и Градус продвигались к вертолету, стараясь не высовываться. У них было по винтовке — очевидно, оружие им скинули сверху. Рядом лежал мертвый Пепел с пробитой головой. Чалого нигде не было видно. Вероятнее всего, он свалился с крыши. Борланд не стал высовываться и проверять, так ли это. Вместо этого он открыл огонь по вышкам.
«Военсталы» обернулись, и Борланд помахал им рукой.
— Я с вами! — прокричал он, зная, что его все равно не услышат. — Остальные мертвы!
В глазах Градуса смешались изумление и ненависть. Он поколебался, словно решая, нужно ли ему стрелять, и его тут же сразила пуля сбоку.
Борланд упал и распластался по крыше, пробираясь вперед. С вертолета пустили снаряд, разнесший вышку на кучу обломков. Эхо взрыва отразилось от стен.
Когда вертолет опустился чуть ниже, Клинч смог ухватиться за борт. Подобравшись к нему, Борланд помог ему забраться внутрь, затем подтянулся и залез следом. Клинч впился ему в глаза напряженным взглядом, и сталкер только кивнул.
Находящийся здесь же матерый бритоголовый мужик с длинной бородой сделал еще несколько выстрелов из штурмовой винтовки. Казалось, ему совсем не нужен упор. Затем вертолет начал набирать высоту и направился прочь от тюрьмы. Последним, что Борланд увидел на «Вертикали», была орда сталкеров, выбегающая на поверхность.
Бородач задвинул дверь и хлопнул пилота по плечу, показывая что-то на пальцах.
— Остальные мертвы, — сообщил Борланд бледному Клинчу. — Я сделал все что мог. Извини.
Майор ничего не ответил, глядя в сторону.
Борланд сел напротив него, рядом с бородатым. Тот протянул крепкую ладонь.
— Джавдет, — представился он.
— Борланд. — Сталкер пожал ему руку. — Остальные не выбрались.
— Случается. Что ж, будем знакомы.
Он взял у Борланда автомат, отложив его в кучу с остальным вооружением.
— Куда мы летим? — спросил Борланд.
— В обитель страданий и печали, — ответил Джавдет. — В Москву.
Сталкер решил последовать примеру майора и помолчать. Он чувствовал, что не готов принять в свое сознание то, что случилось со столицей. Пока что не готов. Слишком много всего произошло в последнее время. Он летит неизвестно зачем в самое пекло цивилизации в окружении самого опасного сорта знакомых — наполовину друзей, наполовину врагов. Но со временем он поймет, кто есть кто. Московская Зона являлась территорией, предназначенной для таких, как он. Если там он получит ответы на вопросы — пусть так оно и будет.
— У тебя в Москве оставались друзья? — неожиданно спросил Клинч.
— Да, — сказал Борланд.
— Сколько?
Борланд чуть помолчал, считая в уме.
— Пятеро, — ответил он.
— И у меня было пятеро, — сказал майор. — Было…
Борланд продолжал молчать. Он мог без труда подсчитать погибших «военсталов». Клинч остался один. Следовало просто дать ему смириться с этой мыслью.
Ненадолго.
Майор нес ответственность за Московскую Зону.
И потому не имел никаких шансов добраться до Москвы живым.
Пальцы сталкера нащупали заточку в кармане робы. Он продолжал смотреть на Клинча и его шею, ловя ритм покачиваний вертолета…
* * *
— Сюда! — послышался голос возбужденного парня в куртке с надписью «МЧС». — Здесь у нас труп!
Он склонился над телом женщины, содрогнувшись от пулевого ранения в ее голове. Еще одно мертвое тело в копилку собранных на разрушенном стадионе. Крушение самолета с вертолетом вперемешку, помноженное на детонацию непонятного снаряжения, являлось горящим пиком столичных новостей, и с жаром этой сенсации могло поспорить разве что пламя авиационного топлива, никак не желавшего прогорать.
— Здесь выживший! — крикнул кто-то, и сотрудник, уронив чемоданчик, бросился на голос. На куче обломков лежал неподвижный мужчина средних лет, одетый в закопченную форму, которая могла принадлежать неизвестным войскам.
— Он жив? — спросил сотрудник. — Ты уверен?
— Пульс есть, проверял!
— Медиков сюда, быстро!
Он не успел договорить, как все его коллеги в ужасе разбежались в стороны от непонятного электрического облака, плавно летящего на высоте пары метров над землей. Облако добралось до кареты «Скорой помощи» и плавно срезало ей крышу, оставив обугленные прутья и идеально скошенные стекла. Через секунду автомобиль приподнялся и, минуя законы гравитации, влетел внутрь облака, растворившись в нем целиком и увеличив его размер.
— Господи, — только и пробормотал сотрудник. — Что они здесь перевозили?
Никто ему не ответил. Он и сам позабыл свой вопрос, когда со всех краев стадиона начали вылетать скамейки для зрителей, разбиваясь друг о друга и заводясь в ураган из щепок, начавший ввинчиваться в землю с жутким скрежетом.
* * *
— Нет! — кричал Орех, пробиваясь сквозь столпотворение возле входа в метро. — Туда нельзя! Под землю нельзя!
Его никто не слышал и не слушал. Паника охватила людей, пытавшихся укрыться в катакомбах столичного метрополитена. Чтобы их разогнать, не хватило бы никаких пожарных гидрантов.
— Эй, ты! — рявкнул на Ореха высокий толстяк. — Есть деньги! Давай сюда, гнида!
Орех выхватил пистолет, целясь мародеру в жирную харю, и тот с воем убежал.
— У него пистолет! — завопил кто-то. Орех повернулся и бросился бежать со всех ног, перепрыгивая через разбитые автомобили. Сзади него послышались выстрелы и крики боли.
В этот же момент взвыли городские сирены.
* * *
Окно клиники слабо дребезжало, ловя вибрации мощных ветров, бушевавших снаружи. Дверь была закрыта — тело Эмиля только что унесли, и в палату больше никто не заходил.
Полина с трудом села на кровати, касаясь босыми ногами холодного пола. Кислородная трубка валялась тут же, испуская слабое шипение.