Встреча получилась не слишком приятной. Николас Соломон был им не рад, явно нервничал и спешил их выпроводить. Отец сказал, что дед на них обижен, но юный Джоэль ему не поверил. У него возникло ощущение, что только он увидел печаль в глазах старика, когда они прощались. По мере того как шло время и посещения уединенного коттеджа становились более частыми, Джоэль начал чувствовать, что только усиливающаяся привязанность между ним и дедом удерживает семью вместе. Он очень любил старика. Всегда любил.
На самом деле заброшенный коттедж был единственной недвижимостью, принадлежавшей Джоэлю. Дядя и тетя, которые взяли его к себе после трагедии с его родными, ничего не желали знать о домике, и он перешел в собственность Джоэля, когда ему исполнилось восемнадцать. Но он даже думать не хотел об этом наследстве и не собирался приводить в порядок, чтобы продать, решив, что пусть оно лучше сгниет.
Разбитая дверь громко застонала, когда Джоэль распахнул ее и вошел, осветив фонариком прихожую. Между каменными плитками пола проросли сорняки. Внутри пахло влажной землей, крысами и разложением.
«Так должно пахнуть в могиле», — подумал Джоэль.
Он вошел в полуразрушенную, гниющую, покрытую плесенью гостиную и несколько мгновений смотрел на то место, где погибли его родители. В тысячах кошмаров Джоэль видел эту комнату… здесь он убил своего деда. Правая рука Джоэля задергалась. Даже после стольких лет его ладонь помнила отдачу от удара, когда клинок рассек кости и плоть.
Джоэль с трудом заставил себя прогнать воспоминания, чувствуя, что его начало трясти по-настоящему. Он вспомнил о термосе с куриным бульоном, который прихватил с собой. Сняв рюкзак, он быстро выпил два стаканчика сразу. Бульон все еще оставался теплым.
Необходимость провести здесь ночь пугала, но ветер заметно усилился, и мысль о том, чтобы проехать еще хотя бы милю на «Судзуки», показалась Джоэлю невыносимой. Он завинтил крышку наполовину опустевшего термоса и полез в рюкзак за растопкой, свечами и спичками, которые перед отъездом купил в магазине рядом с домом. В тусклом свете свечи он выгреб сырой пепел из камина и зажег два кубика твердого топлива. Убедившись, что тяга в порядке, он сломал стул и бросил обломки в камин. Когда в комнате наконец стало теплее, он снял влажный костюм из кожи и переоделся в джинсы и толстый свитер. Усевшись у огня, Джоэль, продолжая бороться с воспоминаниями, допил остатки бульона.
Когда термос опустел, он решил, что пришло время осмотреть дом, и неохотно поднялся на ноги.
Он поднимался по лестнице, под ногами метался белый круг света от фонарика. На маленькой площадке было только две двери. Одна оставалась распахнутой, и Джоэль вспомнил, что именно в этой спальне он ночевал с родителями, когда они сюда приезжали. Он не стал заглядывать внутрь. Повернув ручку другой двери, Джоэль ее толкнул.
Дед называл эту комнату sanctus sanctorum, [28] освященное место, где он погружался в свою «работу». Отец никогда не разрешал Джоэлю туда заходить. Быть может, несмотря на насмешливые замечания относительно увлечения Безумного Ника сверхъестественным, он уважал стремление старика к уединению. Или попросту не хотел, чтобы сын забивал себе голову новыми порциями чепухи, которой у него и так там было полно.
Юный Джоэль мысленно рисовал яркие картины того, что находилось в таинственной комнате: дед, склоненный над письменным столом, в окружении древних книг изучает непонятные манускрипты на древних, забытых языках. Он полностью погружен в попытки раскрыть тайны вампиров. Детское воображение сочинило множество деталей, вплоть до подставки для трубок, коробки, полной пахучего табака из какой-то экзотической страны, чернильницы и гусиного пера. Ну, и узкая кровать, куда дед укладывался, когда давала о себе знать усталость.
Джоэль распахнул дверь, посветил внутрь фонариком и сразу понял, что комната совсем не такая, какой он ее представлял. Самая обычная спальня, ничего больше: узкая кровать, деревянный стул, туалетный столик и большой антикварный шкаф, занимавший большую часть противоположной стены. Никаких книг, письменного стола, свернутых манускриптов или разного рода оружия для убийства вампиров.
Так что же здесь так долго делал его дед? Дремал?
На туалетном столике Джоэль заметил рамку с фотографией, которая покрылась плесенью и обесцветилась от сырости и времени. Джоэль взял ее в руки и стер паутину с пыльного стекла. Сглотнув комок в горле, он посмотрел на снимок. Джоэль помнил тот день, когда отец сделал его при помощи старого фотоаппарата с устройством автоматического спуска. Они вчетвером стояли возле каменной стены коттеджа. Дед Джоэля улыбался, обнимал за плечи и прижимал к себе внука.
Все выглядели такими счастливыми. А всего через несколько часов трое из четверых были убиты.
Джоэль поставил фотографию на место и выдвинул ящик туалетного столика. Там лежало совсем немного: запыленные очки, старые механические часы с указанием даты и дня недели, остановившиеся 13 марта около четырех часов, расческа из панциря черепахи с несколькими седыми волосками. Джоэль прикоснулся к ним, чувствуя, как на него накатывает волна печали.
Он и сам не знал, что именно ищет, но не мог поверить, что дед не оставил никаких записей относительно своей таинственной «работы», и рассчитывал найти какие-нибудь сведения о вампирах и Кресте Ардайка, о котором дед так часто говорил.
В голове у него зазвучали голоса:
— Наверное, это необычное распятие, дедушка.
— О да, мой мальчик. Очень, очень необычное, я бы сказал, уникальное. Древние говорили о его невероятном могуществе в борьбе с силами зла. Оно отличается от других крестов.
— А что оно может сделать с вампиром?
— Даже если они оказываются неподалеку от распятия, их ждет мучительная гибель, Джоэль.
— Оно их убивает?
— Нельзя убить то, что уже мертво. Нет, оно уничтожает их. Полностью и окончательно, так что они никогда больше не смогут вернуться.
— И где оно сейчас?
— Оно утеряно, Джоэль. Много, много лет назад. Некоторые люди считают его мифом, но я знаю, что оно существует. Поверь мне, мир стал бы куда более безопасным местом, если бы Крест Ардайка удалось отыскать.
Джоэль задвинул ящик туалетного столика и подошел к шкафу. Дверца заскрипела на ржавых петлях, когда он ее открыл и направил внутрь луч фонарика. Но внутри он не нашел ничего, кроме старой одежды. Шерстяной джемпер — Джоэль помнил, что дед часто его надевал — покрылся толстым слоем пыли и плесени. Он закрыл дверцу и продолжил поиски, но очень быстро ему стало негде искать.
Когда Джоэль обнаружил под кроватью картонные коробки, сердце замерло у него в груди. Не обращая внимания на пыль, он опустился на колени, вытащил их и принялся изучать. Внутри он нашел пожелтевшие счета, гарантию на холодильник, железнодорожный билет, датированный 1977 годом, консервную банку, полную старых монет, руководство по обслуживанию «Лендровера» второй серии, пожелтевшую фотографию деда в форме морского офицера, стоящего в парке под руку с хорошенькой брюнеткой, в которой Джоэль с трудом узнал бабушку — он видел ее седой старой женщиной.