– Мне неизъяснимое наслаждение доставляет вот этот мой апирон, – ответил я, приподнимая стакан с отличнейшим российским квасом, исходящим воздушными пузырьками.
Мы смотрели и изредка обсуждали тот или иной поворот событий.
– Кто эти синьорины? – спросил я после очередного глотка сладковатого напитка. – Какие хорошенькие – и все одна к одной! Какие соблазнительные фигурки! Где вы столько набрали? А, так это не фантомы ли?
– Конечно, фантомы, – немного насмешливо ответил мой компаньон. – Где ещё найти столько красоток!
А девушки были не просто хороши. По сути, они являли собой полноценных самок в человеческом обличии и источали страшный по силе и последствиям заряд сексапильности, в дикой природе возможный только в определённый период.
Обаяние горгон свободно преодолевало расстояние, разделявшее нас, и я стал осознавать, что ощущаю их притягательное воздействие. Казалось, даже благовоние, исходившее от этих особ, проникало в наш гостиничный номер. Оно было способно лишить здравого смысла любого смертного. С первых же минут я и сочувствовал ребятам в военной форме, и одновременно завидовал им.
Тем временем первейшая из барышень подошла к командиру отряда и, поводя плечами и плутовато улыбаясь, предложила промочить горло. В руках она держала большой прозрачный кувшин с прохладным освежающим оранжадом. Было лето, июль, солнце поднялось к зениту, стояла несусветная жара, и форменная одежда на бойцах намокла от пота с самых плеч и до пояса.
Офицера с четырьмя маленькими звёздочками на погонах мучила сильная жажда, и он не сумел отказаться. Приняв кувшин, командир напился и передал сосуд другому офицеру – лейтенанту. Все остальные представительницы слабого пола подбежали к отряду и вмиг раздали кувшины с прохладительными напитками.
– Откуда вы, красавицы? – спросил капитан немного подсевшим голосом. Видно было, что у него кружилась голова от близости особы, стоявшей перед ним. Он скользил по ней падким изучающим взглядом, наслаждаясь видом её прелестей. Она же почти незаметно выгодно выставляла ту или иную часть тела, на которой останавливался мужской взор.
– Мы вон оттуда, – сказала первейшая и протянула руку в направлении увеселительного заведения, над входом которого красовалась уже упомянутая вывеска «Таверна Кэт».
– И что, у вас там ещё есть такие куколки, как ты?
– А то! Почему бы и нет? Для каждого из вас найдётся подружка, с которой можно провести часок-другой, а то и всю ночь. И все чистенькие, свеженькие, не захватанные мужскими лапами.
– Неужели не захватанные? И ты такая же?
От старшей девушки исходил какой-то особый приманчивый дурман, офицер же был ещё молод, и ему хотелось хоть немного продлить завязавшийся разговор.
Девушка подбоченилась и сызнова слегка повела соблазнительными плечиками.
– И я не захватанная, что можно проверить на деле. Но не сейчас. Вам надо спешить, а на проверку требуется энное количество времени. Мы встретимся потом, вечером, когда ты освободишься от служебных обязанностей. А покуда… Я вижу, не всем хватило напиться. Зайдёмте в наш ресторан. Там достаточно найдётся прохладного питья. Заодно мы познакомим славных панов жолнеров с остальными девочками. Несколько минут отдыха только помогут выполнить задание, поставленное перед вами.
– Как звать-то тебя, милая? – спросил офицер.
– Меня?
– Да, тебя.
– Я – Ева. Что в переводе на русский означает – «желанная», «сладкая».
Надо же, чёрт возьми! Молодая хищница завирала самым бессовестным образом, лишь бы задать мыслям военного определённое направление. Имя Ева несло в себе совершенно другую смысловую нагрузку. Подательница жизни, вот что оно означает. Лживость мокрохвостки, остановившей отряд, возмущала.
Дон Кристобаль дотронулся до моего плеча.
– Подождите, Аркадий, не кипятитесь. Задача Евы в том и состоит, чтобы повесить капитану скриляй на уши и сбить его с пути истинного. К тому же замечу, что вы тоже не совсем правы в оценке того, что напевает ему эта мучача. Посудите сами! Одна из главных черт особы по имени Ева – чувственность, которая выделяет её среди многих других женщин. А где чувственность, там желание и сладость. То есть выходит, что она и в самом деле – желанная и сладкая…
Двери под вывеской распахнулись, и взвод бойцов вошёл в таверну. Их встретила уютная обстановка, освещённая неяркими бездымными факелами, располагавшими к интиму, и танцевальный ансамбль на сцене, сплошь состоявший из хорошеньких девушек в белых воздушных одеяниях, в каковых в былые времена их предшественницы кружились перед тем или иным эмиром или шахом. Звучала бойкая музыка, и голос самой прелестной из дев наполнял зал словами знакомой песни:
В Кейптаунском порту,
С какао на борту
«Жанетта» поправляла такелаж.
Но прежде чем уйти
В далёкие пути
На берег был отпущен экипаж.
Не успели новоприбывшие расположиться за столиками, как участницы ансамбля, за исключением певицы, сбежали со сцены, похватали стоявшие на барменской стойке многочисленные кувшины с прохладительными хмельными напитками и вместе со своими подругами, явившимися с улицы, живо принялись обслуживать гостей.
Идут-сутулятся,
Вливаясь в улицы,
А на пути у них
«Таверна Кэт».
Бойцы расслабились, суровость на лицах сменилась благодушием, глаза, подогретые питиём, алчно заблестели. Соблазнительные женские фигурки, порхавшие промеж столиков, нет-нет да задевали отдыхавших тончайшими эфирными одеяниями, под которыми явственно проглядывали то округлое бедро, то горячая девственная грудь.
Наконец кто-то из мужчин не выдержал, обхватил одну из сирен за талию, притянул к себе на колени и начал жарко целовать в шею и остальные открытые места верхнего бюста.
Ева, склонившись, обняла капитана со спины, приникла налитой упругой грудью к лопаткам, добралась губами до его губ, слилась с ним в длительном страстном поцелуе, потом, оторвавшись, зашептала на ушко:
– Ещё несколько минут, господин офицер, и вы продолжите поход. А пока… До чего же хорошо с тобой! Выпьем перед тем, как расстаться. Но вечером, не забудь, обязательно к нам.
Она водрузилась на мужские колени. Несколько глотков чудодейственного зелья на брудершафт, и прекрасная пара снова слилась в затяжном поцелуе.
И все служивые вокруг тоже флиртовали с женщинами и заключали их в тесные объятия. А со сцены продолжал литься волшебный завораживающий голос:
Где пиво пенится,
Где люди кренятся
И юбки узкие
Трещат по швам!
– Ну всё, капитану и его людям кирдык, – прошептал я, ёрзая в кресле и не отрываясь от происходившего действа. – Кончится тем, что офицера разжалуют и вообще всех уволят со службы.
– Зачем так мрачно, амиго? – со злорадной ухмылкой возразил испанец. – Они отделаются выговором, не более того. Но никто из отряда не пожалеет о прекрасно проведённом времени. Наоборот, каждый долго ещё с удовольствием будет вспоминать чудных дев из таверны, их объятия и улыбки и…