Дневник коменданта Аранта, графа дер Стеча, будущего герцога Летоса.
3-й день после Катаклизма.
Тэо сел на кровати, все еще чувствуя на коже холодные нечеловеческие пальцы, вытаскивающие его из темной бездны. Горло до сих пор саднило от соли, и он был благодарен хозяйке за кувшин воды, оставленный на прикроватном столике.
Пружина выпил где-то половину, прежде чем горечь отступила.
Комната, которую ему выделили, была маленькая, но теплая – что через нее с нижнего этажа на крышу проходила печная труба. Он не знал, сколько спал, но судя по бледному свету, сочащемуся из окна, и продолжавшемуся дождю – недолго. Было утро, и акробат прекрасно слышал грохот моря за толстой каменной стеной.
Прислушиваясь к этим мерным ударам, точно тарану, бьющему в городские ворота, Пружина поежился. Понимал, что ночью уцелел лишь благодаря чуду и странной благосклонности уин.
Его одежда отсутствовала. Деньги, найденные в потайном кармане, аккуратно лежали рядом с сумкой, словно хозяйка показывала, что чужого ей не надо. Также она поделилась вещами с гостем. Рядом с плотными штанами он нашел серую льняную рубаху и свитер грубой вязки, из темной овечьей шерсти. Размер оказался не его, чуть тесноват в плечах, но он все равно был благодарен за эту доброту. В Летосе было гораздо холоднее, чем на материке, и оставалось лишь сказать спасибо тем, кто о нем позаботился.
Акробат натянул штаны, прислушиваясь к себе и понимая, что жжение на спине никуда не делось, просто ослабело, чтобы Тэо почувствовал его сразу. Он подошел к узкому зеркалу, стал к нему спиной, обернулся через плечо, разглядывая видимую часть рисунка. Не имело смысла убеждать себя, что ничего не изменилось.
Изменилось.
«Отростки» водоворота сплетались между собой в косу и еще ближе подобрались к левому плечу.
– У тебя не так уж много времени, приятель, – серьезно сказал он своему отражению.
Лавиани была права. У него с каждым днем все меньше шансов. Стоит поговорить с кем-нибудь из указывающих. Конечно, если они захотят с ним разговаривать, а не прикончат сразу, как какого-нибудь заблудившегося.
Тэо не исключал такой возможности.
Он оставил сумку и деньги на столике, спустился вниз. В зале горел очаг и, греясь у огня, сидел седовласый мужчина, укрывший ноги толстым клетчатым пледом сине-зеленого цвета.
– Доброе утро, – поприветствовал его акробат, но тот даже не повернул головы.
Из кухни вышла Ирма – женщина, которая по просьбе девушки в алом плаще дала ему приют. Немолодая и грузная, она улыбнулась ему. Вытирая мокрые руки о вышитое полотенце, сказала негромко:
– Доброе. Мой сын слышит лишь шторм да песнь уин.
– Сын? Но он старше, чем…
Она вздохнула:
– Он китобой. Был им. Три года назад его корабль прибило к Проклятым островам. Калей единственный, кто осмелился сойти на берег за водой. Лишь Шестеро ведают, что он увидел, но вернулся уже стариком. Ты голоден?
Тэо кивнул, покосившись на мужчину, который, как и прежде, продолжал смотреть в одну точку.
– Садись за стол. Сейчас накормлю.
Она принесла ему огромную миску рыбной похлебки с морковью, хлеб и ветчину. Села напротив, наблюдая, как он ест.
Было вкусно, и Тэо старался не торопиться, чтобы не обжечься.
– Я постирала твою одежду.
– Спасибо.
– Ты первый, – сказала Ирма, и ему послышалось в ее голосе благоговение. Видя, что он не понимает, женщина добавила: – Первый, кого отдало море во время шторма не знаю за сколько лет.
– Мне просто повезло.
– Быть может, и так, торговец.
– Я не торговец. Просто пассажир. О других выживших что-нибудь слышно?
Она с сожалением развела руками:
– Я ничего не знаю. Но вряд ли. Море и так было щедро в эту ночь. Нельзя ждать от него большего, чем оно дало нам.
Акробат нахмурился. Ему было жаль, что Лавиани погибла. Пускай они и были знакомы совсем недолго, и она вела себя довольно странно, но эта женщина нравилась ему, несмотря на весь ее колючий характер.
– В Нимаде есть постоялый двор?
– Да. Но сейчас он закрыт. Людей в городе мало. Все уехали в Арант, на осеннюю ярмарку. Можешь оставаться у меня.
– Спасибо. Я заплачу.
– Нет! – резко возразила та. – Я не возьму денег с того, кого отдало море. В Летосе так не поступают.
По ее лицу он понял, что возражать бесполезно.
– Девушка, которая меня нашла. У нее был красный плащ. Я слышал, что такие в Летосе носят только указывающие. Это так?
– Шерон? Ты прав, она из тех, кто защищает наш город.
– Я могу с ней встретиться? Поблагодарить за то, что она сделала? – Он решил не говорить об истинной причине этой встречи.
– Ты спрашиваешь разрешения у меня, Тэо?
– Просто интересуюсь. Вдруг ваши указывающие не общаются с простыми людьми.
Она рассмеялась:
– Вы, жители материка, вечно придумываете о нас глупости. Шерон и другие указывающие не герцоги в высоких замках. Они наши соседи. И не гнушаются других. Небось ты слышал, что они само зло, раз умеют справляться с другим злом, и из их рта летит огонь? Сказки об асторэ, мэлгах и шауттах хороши для детей. Но когда вырастаешь, не очень-то в них веришь. Уверена, Шерон с удовольствием побеседует с таким красавчиком, как ты.
– Как мне ее найти?
Хозяйка выглянула в окно, отмечая, что дождь наконец-то заканчивается, а деревья перестали сгибаться дугой. Шторм уходил на запад, выпуская полупустой Нимад из своих объятий.
– Вижу, тебе не терпится. Пройдешь до конца улицы, затем повернешь направо, и до тупика. Если хочешь добраться быстро, не плутая по переулкам, то иди через овечьи пастбища. Только к холмам не ходи, там старый замок и место дурное.
– Дурное?
– Семья Вебер живет недалеко от развалин. Сыновья старика – свиньи и грубияны. Они никого не жалуют, и мы их месяцами не видим. Если не хочешь, чтобы поколотили, выбери правую тропинку, вдоль вереска. Увидишь впереди дома. Шерон живет в том, который с коньком на двери. Постой! Вот торопыга! На вешалке плащ. Возьми его.
– В городе не опасно?
– В смысле шныряют ли по улицам заблудившиеся? Только не в Нимаде. Но с темнотой тебе лучше вернуться назад, и не потому, что на тебя кто-то нападет. Просто я буду волноваться, если мой гость заплутает.
Когда он вышел на крыльцо, то увидел валяющийся на ступенях ржавый обруч в виде змеи, кусающей собственный хвост. Удивленный, поднял его, не обращая внимания на то, что пальцы испачкались от рыжего налета ржавчины. Его внимательные золотистые глаза цепко изучали каждый дюйм старого куска железа.