В свою очередь я представил Гранту «наших героев штурма Стамбула», Федора и Спиридона, наряженных в мундиры, более похожие на униформу ресторанных швейцаров. «Герои» скромно помалкивали, и шаркали ножками. Я предложил Гранту «по старому русскому обычаю» выпить «за приезд». Генерал оживился, а в толпе сопровождающих его лиц кто-то шумно вздохнул.
В зал, где происходил прием, вошло несколько греков в национальной одежде, которые несли на гигантском серебряном подносе большой графин с узо, стаканы и закуску — острый овечий сыр, ломти хлеба и соленые оливки. Генералу было заявлено, что по тому же обычаю надо выпить стакан до дна, дабы не обидеть хозяев. Грант сказал, что обычай очень интересный, и ему он нравится. После чего наши «герои» и генерал выпили по стаканчику. Ну, а потом, торжественная встреча плавно перешла в банкет, после чего глава американской делегации быстро «дошел до кондиции», и вскоре запел какую-то солдатскую песню.
Воспользовавшись всеобщей неразберихой, я подошел к Рафаэлю Семмсу, который с брезгливым выражением лица наблюдал за генеральской попойкой.
— Адмирал, — тихо сказал я, — разрешите выразить мне свое восхищение вашим знаменитым рейдом, во время которого было уничтожено и захвачено шестьдесят четыре корабля противника. Я знаю, что после поражения Конфедерации вы подвергались репрессиям, сидели в тюрьме, по обвинению в государственной измене. Скажите, как вы попали в компанию своих бывших врагов? Что вас привело к нам в такой странной компании?
— Мистер Тамбовцефф, — сказал Сэммс, — я очень рад тому, что здесь, за тысячи миль от нашей страны, знают и помнят мои скромные заслуги перед КША. Ну, а согласился я поехать вместе с генералом Грантом в Константинополь исключительно из-за профессионального любопытства. До нас дошли сведения об успехах вашей эскадры, которая сумела прорваться через береговые укрепления Дарданелл и уничтожить Средиземноморскую эскадру британцев. Причем, о ваших кораблях рассказывали совершенно невероятные вещи. Вполне естественно, что все это не могло меня заинтересовать меня, как профессионального моряка.
А тут пришло приглашение из Белого Дома присоединиться в качестве эксперта по военно-морским делам к делегации генерала Гранта, направлявшейся в Константинополь. Я сразу же согласился. Ведь благодаря этому приглашению, у меня появилась возможность своими глазами увидеть чудо-корабли, которые так легко расправились с британскими броненосцами.
— Адмирал, — сказал я официальным тоном, — пока глава вашей делегации празднует приезд — я полагаю, что это будет продолжаться, как минимум, несколько дней, — я предлагаю вам посетить один из таких кораблей, и встретиться с командующим нашей эскадрой адмиралом Ларионовым.
Семмс, не раздумывая ни секунды, принял мое приглашение. Он был готов сию же минуту отправиться на встречу с нашим адмиралом, и горел желанием своими глазами увидеть корабли, о которых везде рассказывали легенды. Я еле уговорил его подождать до завтрашнего утра. Все равно, завтра утром генерал будет в состоянии глубокого похмелья, и наши «герои» будут старым народным способом выводить его из «нирваны». Лишь бы Грант не помер от излишнего усердия, или не допился до «белочки».
28 (16) июня 1877 года. Утро. Константинополь. Дворец Долмабахче.
Капитан Тамбовцев Александр Васильевич.
«Как отвратительно в России по утрам»… Эту песню, наверное, исполняет сейчас наш самый главный заокеанский гость. А я встречаюсь с адмиралом Семмсом, который ни свет ни заря примчался во дворец, и как мне доложили, ждет встречи с югороссийскими чудесами. Не буду заставлять ждать такого уважаемого человека, надо выйти его поприветствовать. Ночью я связался с адмиралом Ларионовым. Виктору Сергеевичу хорошо было известно имя Семмса, и он согласился встретиться с легендарным командиром крейсера «Атланта». На набережную дворца Долмабахче за нами был прислан вертолет, обычный разъездной «козлик» Ка-27ПС. Это для нас он обычный, а тут на подобных штуках летал только Робур-Завоеватель, весьма неприятный сумасшедший гений, порожденный буйной фантазией месье Жуль Верна.
Поэтому с моей стороны требовалось подготовить Семмса к путешествию по воздуху, и тому футуршоку, который он мог испытать, при встрече с разными штуками из будущего… Не следует забывать и о возрасте адмирала. Все таки ему было уже 68 лет — по этим временам более чем почтенный возраст. В той истории адмирал должен был умереть в сентябре 1877 года от пищевого отравления. Даст Бог, теперь он проживет, как минимум, еще лет десять — пятнадцать.
Мы встретились с Семмсом в дворцовом саду. Он с готовностью согласился на два предварительных условия, которые я поставил ему: во-первых, на встречу с адмиралом Ларионовым он должен отправиться один, без сопровождающих и, во-вторых, о том, что он увидит и услышит во время этого визита, он не расскажет никому и никогда. Зная Семмса, по воспоминаниям его современников, как человека чести, я был уверен, что он сдержит свое слово.
Вертолет, который приземлился на специально выделенной площадке неподалеку от дворца, ожидаемо произвел на Семмса ошеломляющее впечатление. При виде винтокрылой машины с глухим рокотом летящей в нашу сторону, он изумленно схватил меня за рукав и воскликнул, — Мой Бог, что это, мистер Тамбовцефф?
Я постарался объяснить Семмсу, что это всего-навсего наше транспортное средство, на котором мы путешествуем на дальние расстояния. Не знаю, то ли мои объяснения, то ли самообладание самого адмирала, помогли ему справиться с волнением, но Семмс храбро шагнул в дверь вертолета, и во время взлета и полета старался сохранять спокойствие. Лишь бледное лицо и напряженная поза свидетельствовали, что Семмс чувствует себя не в своей тарелке.
Когда вертолет завис над «Адмиралом Кузнецовым», я жестом предложил Семмсу посмотреть в иллюминатор. Он взглянул, и изумился еще больше, чем при виде вертолета. Действительно, на людей XIX века наш авианосец производил неизгладимое впечатление.
Вот, наконец, мы и приземлились. Открылась дверь, я встал с места и торжественно сказал Семмсу, — Адмирал, добро пожаловать на борт тяжелого авианесущего крейсера «Адмирал Кузнецов»!
Выйдя с вертолета, Семмс замер на месте. В нос нам ударил запах аэродрома. Этот непередаваемый аромат который, издают реактивные самолеты. Для меня этот запах был привычен, а вот для нашего гостя… Кроме всего прочего, он был ошеломлен размерами нашего корабля, самолетом, стоящим на палубе, и буксировщиком, неторопливо проехавшим мимо нас. Я огляделся, вокруг кипела повседневная жизнь большого военного корабля.
Подошедший к нам вахтенный офицер предложил нам следовать за ним. По дороге Семмс, так и не пришедший в себя от изумления, озирался по сторонам. Я понял, что ему очень хочется задать мне много вопросов, но он сдерживается изо всех сил и молча взирает на наши чудеса.
В адмиральском салоне нас встретил Виктор Сергеевич Ларионов. Он пожал руку адмиралу Семмсу, и сказал, что очень рад познакомиться с таким известным и талантливым человеком, два года державшим в страхе весь военно-морской и торговый флот северян. Семмс, в свою очередь, поблагодарил адмирала Ларионова за приглашение, и выразил свое восхищение победами его эскадры над турками и англичанами.