Остановившись на коврике, он осторожно притворил за собою дверь. Пересек прихожую с цветами и колоннами, приблизился к стеклянной двери, за которой горел красноватый свет. Губернатор облизнул губы, взялся за ручку двери, открыл и вошел в просторную гостиную, освещенную красными светильниками. Окна гостиной были наглухо закрыты плотными темно-вишневыми шторами. Красное ковровое покрытие стелилось по полу, стояла ампирная мебель, горел камин. Посередине гостиной стояли две девочки-близняшки в праздничной форме советских школьниц, в пионерских галстуках. Черные, аккуратно заплетенные косички их были украшены большими белыми бантами, на белых передниках на груди алели пионерские значки. На ногах у девочек были белые, приспущенные на щиколотки гетры и черные лакированные туфельки. Руки девочки держали за спиной. Красивые одинаковые лица их с презрительной усмешкой смотрели на вошедшего.
— На колени! — произнесли девочки одновременно.
Губернатор упал на колени.
— Ты кто? — спросила одна из девочек.
— Я раб Анфисы и Раисы.
— Раздевайся, раб! — приказала девочка.
Губернатор стал неловко раздеваться, стоя на коленях. Наконец разделся, оставшись только в трусах. Его член торчал, растягивая трусы. Губернатор согнулся, как бы скрывая свою эрекцию.
Девочки подошли к нему. Одна из них вынула из-за спины руку со стеком, ткнула стеком в член губернатора.
— Чё там у тебя торчит, раб?
— Мой член, — дрожащим голосом пробормотал губернатор, стремительно краснея.
— Почему он торчит?
— Потому что я люблю пионерок.
Девочка снова ткнула стеком в член:
— А чё он так плохо стоит?
— Не знаю, не знаю… — скорбно замотал опущенной головой губернатор.
— Это хорошо, по-твоему?
— Нет, это очень плохо…
— Своим членом ты позоришь нас, пионерок.
— Простите, простите меня…
— Нет, мы тебя не простим.
— Простите, умоляю…
— Знаешь, что мы с тобой сделаем?
— Нет, не знаю.
Девочки лукаво переглянулись и произнесли:
— Щас мы сделаем укол, чтоб твой член стоял как кол!
— Не надо, не надо… — запричитал губернатор.
Лицо его побагровело, нижняя губа безвольно отвисла. Девочка зловеще вынула руки из-за спины. В правой ее руке был шприц, наполненный полупрозрачной жидкостью, в левой — наручники.
Губернатор всхлипнул:
— Я буду плакать.
— Это хорошо! — зло засмеялась девочка со шприцем.
Другая девочка взяла наручники, подошла к губернатору сзади. Все так же стоя на коленях, он послушно протянул руки за спину:
— Я буду плакать…
Девочка защелкнула наручники на его широких волосатых запястьях.
— Я буду плакать! — всхлипнул губернатор.
— Ну, что, Анфиска, посмотрим, что у него в трусах? — спросила девочка со шприцем.
— Посмотрим, Раиска, — ответила другая и тут же толкнула губернатора ногой в бок.
Он опрокинулся навзничь.
— Я буду плакать… — бормотал он, кривя губы.
— Это хорошо, — произнесли девочки, стягивая с него трусы.
Пах у губернатора был выбрит, толстый член стоял.
Анфиска наступила губернатору на волосатую грудь, прижав его к ковру. Раиска схватила член губернатора у основания левой рукой и воткнула иглу шприца в головку:
— Вот так!
Хриплый вопль вырвался из груди губернатора. Но Анфиска прижала его к ковру:
— Лежать, раб!
Раиска быстро и грубо завершила инъекцию. Это вызвало новый вопль, перешедший в рыдания:
— Больно-о-о-о! Ох, как больн-о-о-о-о-о!!
— Это хорошо! — рассмеялась Раиска, кинув пустой шприц в камин и беря с кресла стек.
— Смотри, Раиска! — Анфиска ткнула стеком в член губернатора. — Просто хряк!
— Хряк! — согласилась Раиска и ткнула своим стеком в налитую, гладко выбритую мошонку губернатора. — Хряк, на свинью — бряк!
— Хряк, на свинью — бряк! — повторила Анфиска.
Губернатор пополз по ковру на коленях, вскрикивая и уворачиваясь. Девочки, обступив его, тыкали концами стеков в гениталии:
— Он ползет по ковру!
— Ты ползешь, пока врешь!
— Мы ползем, пока врем!
Губернатор завыл.
— Как твой дружок поживает? — Раиска ткнула стеком в побагровевшую головку. — Вон как раздулся! Болит?
— Боли-и-и-ит… боли-и-ит… — выл, тряся головой, губернатор.
— Это хорошо! — произнесли девочки.
Губернатор полз, подвывая.
— Анфиска! — топнула туфелькой Раиска.
— Чё, Раиска?
— Чё-то надоел он мне.
— Ну, блин, а мне как надоел!
— Чё с ним сделаем?
— Давай его выпорем!
— Давай!
Губернатор перестал ползти, склоняясь и касаясь ковра потным лбом.
— Не надо… не на-а-а-адо…
— Надо, Федя, надо! — произнесли девочки.
Встав по бокам, они стали сечь губернатора по ягодицам. Губернатор завизжал, задергал руками, силясь прикрыть ягодицы. Анфиска стала сечь его по ногам, он старался прикрыть ноги. Раиска в этот момент секла его по ягодицам.
— Пощади-и-ите… пощади-и-и-ите!! — выл губернатор.
Девочки перестали сечь:
— Анфиска!
— Чё, Раиска?
— Он пощады просит.
— За просто так? Я не согласна.
— И я не согласна.
— Пусть чё-то сделает.
— Точно! Пусть чё-то сделает.
— Тогда мы его простим?
— Тогда мы его простим!
— А чё такое ему, типа, сделать?
Девочки задумались, глядя на голого, согнувшегося на ковре губернатора. Потом продолжили:
— Анфиска!
— Раиска?
— Я придумала.
— И чё ты придумала?
— Он же любит пионерок?
— Любит.
— Так, блин, пусть его трахнет пионерка!
— Точно! Пусть его трахнет пионерка!
Девочки наклонились к губернатору и пропели ему в уши:
— Тогда мы тебя про-о-о-остим!
Губернатор снова завыл и запричитал:
— Не надо… не на-а-а-до…