Озарение снизошло после того, как я, маясь противоречиями и непониманием, перенапрягла свой разум и заболела. Ныли несколько последних страниц, и моя соседка сказала, что видит подобный недуг впервые. Булгаков Избранное посоветовал ей уделить мне как можно больше внимания, чтобы не дать хвори, свалившейся с Идиот знает какой полки, поразить все остальные страницы.
Озарение спасло меня. Оно пришло, когда я, утомлённая болью и уставшая от внутреннего раздрая, лежала на руках у Апологетики с закрытыми глазами и бормотала бессвязный бред.
— Наши Боги — это Читатели! — воскликнула я вдруг, да так громко, что услышал Булгаков Избранное и его левые соседи.
— Что… что ты сказала?! — оторопела Апологетика и даже перестала вытирать пот с моего лица.
— Наши Боги — Читатели. А все Авторы — Идиоты. Тот ясновидящий Журнал был прав. Только он сделал ровно половину вывода, а я дополнила.
Апологетика не хотела верить. Она была убеждена в том, что Боги — это те, кто создают Тексты. Но я попыталась растолковать:
— Понимаешь, Боги Книг — это те, кто дают нам возможность познать самих себя. Но Авторы потому Идиоты, что они, создав Тексты, не уберегли их от главного проклятия — быть помещёнными в Книги. Таким образом, это Авторы прокляли Книги, позволив Типографам помещать в них созданные Тексты, ведь сами Тексты не стремятся в Книги. И только благодаря Читателям мы с тобой сможем узнать о Текстах в нас, а может быть, и стать самими Текстами. Милая Апологетика, мы с тобой нарисовали правильную картинку, только ошиблись в одном пункте. Вернее, нам не хватало одного кусочка пазла, чтобы сложить мозаику целиком. И вот теперь я точно знаю, какого кусочка не хватало!
— По-твоему получается, что Боги — это не те, кто создают, — моя соседка продолжала упрямствовать.
— Читатели создают. Создают нас в процессе жизни. Без Читателя жизнь Книги бессмысленна. Созидание — это не появление в мире, это процесс жизни.
Апологетика схватилась руками за метафорическую голову, а я скромно потупила взор.
Здоровье пошло на поправку. Подруга ухаживала за мной, и мы быстро сблизились. Проблемы мира Книг нас теперь не очень беспокоили. Я рассказывала подруге о Книжном Магазине, в котором когда-то жила, о моей первой подружке с именем Весёлая Наука, о других знакомых Книгах. Апологетика в ответ делилась своими впечатлениями и рассказами, но для новой трансформации нашего мировоззрения прошлых знаний попросту не хватало.
Благодаря подруге я не слишком тосковала по Сержу и чтению. Коль она давно смирилась с тем, что её вряд ли прочитают в ближайшие годы, то и мне смирение показалось простым и доступным средством от апатий и фрустраций. Не скажу, что это сильно радовало — зато свою печаль я всегда могла разделить с Апологетикой, так же, как и она свою — со мной. Мы могли часами сидеть в обнимку, глядеть на противоположную стену комнаты, чувствовать близость и сопереживать друг другу.
Что касается Николая, то я не обращала на него особого внимания. Мы с Апологетикой поняли, что я Николаю не понравилась, а она — понравилась. Только это дело прошлого, и я не завидовала подруге, а она не ревновала меня к Сержу. Мы смирились с тем, что нашим Богам виднее, как и когда распорядиться нашими Судьбами, а значит, от нас самих мало что зависит. Любые попытки докричаться до Читателей, и уж тем более — до простых людей — казались мне совершенной глупостью. Упрашивать человека стать Богом — унизительно для Книги, а упрашивать Бога почитать тебя — просто смешно.
Наша жизнь текла спокойно и мирно; казалось, относительно безоблачное существование продлится ещё Читатель знает сколько дней. И я пока не понимала, что привязалась к своей подруге настолько сильно, насколько она помогла мне перестать нуждаться в любимом читателе.
Серж снова появился у Николая только через полтора месяца после того, как вернул меня. Я не сразу заметила его. Пару недель назад Апологетика объяснила, почему Книги далеко не всегда могут видеть и слышать людей: люди для Книг — существа высшего порядка, как бы мы их при этом не называли: Читателями или Богами, Идиотами или Типографами. Поэтому возможность воспринимать мир людей на расстоянии зависит не от нас, Книг, а от них — высших существ. После того, как человек и Книга как-то пообщались — появляются возможности для пересечения миров, и чтобы Книге научиться ими пользоваться — нужно долго медитировать. А вот человек легко может открыть такой канал связи — и тогда мы видим и слышим его, причём нам кажется, что это случается неожиданно.
И вот Серж подошёл к полке и посмотрел на меня.
Я схватила подругу за руку, испугалась и задрожала. Неужели он вспомнил обо мне и только ради этого пришёл к Николаю? В моей душе моментально ожили все невероятные видения и волшебство от общения с Читателем. Но я не смела и пикнуть, боясь заглянуть Сержу в глаза.
— Твой Читатель — всемогущ, — прошептала мне на ухо Апологетика.
— Может, он захочет стать и твоим Богом, — ответила я.
— Если пришло время — значит, такова наша Судьба. Если нет — мы с тобой не будем огорчаться.
— Только… только мы можем расстаться… — неожиданно дошло до меня. — Я не смогу смириться, если больше не увижу тебя…
— Я тоже… — подруга крепче ухватилась за мою руку.
А Серж продолжал буравить меня пытливым взглядом — нашу связь я чувствовала всеми своими волокнами. Затем он повернул голову в сторону Николая. За это мгновение я так переволновалась, что едва не заорала на всю полку о том, что не хочу покидать подругу даже ради любимого Читателя.
— Кстати, я купил себе эту книгу, «Безусловная Любовь», — сказал Серж Николаю.
Тот ничего не ответил, будто бы не расслышал приятеля и уткнулся в монитор компьютера. А Серж подошёл к окну, открыл его и закурил.
В отличие от Николая, я прекрасно расслышала Сержа. Высказанная мной тревога по поводу мук выбора сменилась полным недоумением. Я часто-часто заморгала и посмотрела на подругу. Но она, похоже, не совсем понимала меня сейчас, потому как сказала:
— Нам с тобой надо решить. Я боялась сказать тебе об этом первой… но рано или поздно настанет момент, когда мы по воле Читателей можем расстаться.
— Мы махнёмся символическими телефонами, только я не умею звонить, — машинально ответила я. — Апологетика… милая… Серж сказал, что купил меня! Но он меня не покупал!
Подруга замерла на миг, будто что-то припоминая.
— О нет! — запаниковала я.
Потому что вспомнила рассказ Весёлой Науки о том, что у каждой Книги есть сёстры, имеющие то же имя. Со своим озарением я совсем позабыла об этом факте. Вот только факте ли? Ведь из моей памяти благополучно стёрлись первые несколько часов жизни…
— Я ни разу не встречала своих сестёр! Я даже не встречала Книг, которые встречали своих сестёр. Может быть, это выдумка?
— Нет, это реальность. Сёстры и братья — это порождения Типографов. И я уверена, что такое возможно только при полном попустительстве Авторов.