— Но, насколько мне известно, дети людей любят играть, — неуверенно возразила я.
— Да, ты права, — вздохнул Манополюс. — К счастью, не все Игры — детские, и мне в какой-то степени повезло родиться именно Шахматами. Вообще, Игры говорят, что дети тоже разными бывают. Так что… Хорошо, что мы — не люди, иначе бы и у нас были дети.
Чувствуя, что он недоговаривает, я мило улыбнулась соседу, располагая его к доверию.
— Есть такая теория… Мы, Настольные Игры, называем её Теорией Первых Нард. Это самая древняя и самая недоказанная из всех возможных теорий в Мире Настольных Игр. Звучит она просто и страшно: «Смысл Игры — это боль».
— Но… почему так жестоко? — я растерянно захлопала глазами и прониклась сочувствием к Манополюсу.
— Тебе не понять, в тебя никогда не играли.
— Если мы похожи принципом взаимодействия с людьми, то для Книг эта теория звучала бы так: «Смысл чтения — это боль». Но это неправда. Чтение — далеко не всегда боль.
— Если честно, то я тоже не совсем согласен с Теорией Первых Нард.
— Тогда расскажи, что ты испытываешь, когда в тебя играют.
— Ууу… как бы покороче выразиться да попонятнее…
— Можешь не экономить время, полагаю, Григорий сделал нас соседями надолго. Ведь экспедиция ещё даже не началась, а длится она не один день, ведь так?
— Так-то оно так. С тобой почему-то легко быть откровенным, дорогая Книга. Дело не в этом, дело в том, что я затрачиваю много энергии, чтобы понимать твой язык, и предполагаю, что ты тоже…
— Да нет, у тебя очень простой язык. Просто я полностью поглощена общением, и мне не нужно напрягаться.
— Научишь?
— Научу.
— Спасибо. Впрочем, я так и не ответил на твой вопрос, а это не в моих правилах.
— Может, в твоих правилах не сразу отвечать на вопрос?
— Хм.
Какой чудной Манополюс! От восторга я прыснула в обложку. Он тоже заулыбался и демонстративно почесал себя по крышке коробки.
— В общем, это похоже на… на парение. Представь, что Григорий взял тебя и несёт, и ты как бы летишь.
— Представила.
— А теперь представь, что ты летишь без посторонней помощи.
— Представила.
— Примерно так я себя чувствую, когда в меня играют любимые Игроки.
— А ты умеешь передавать чувства в процессе эмпатии? То есть невербального сопереживания?
— Возможно, если я верно тебя понимаю…
— Может, попробуем?
— Прямо сейчас?
— Ага!
— Ну, давай.
— Тогда обними меня крепче, тактильный контакт крайне важен.
Но всё оказалось не так легко. Манополюс — Существо другого мира, и нам никуда не деться от страха перед неизвестностью. Открыться Книге мне было проще, но возможность нового опыта… это похоже на весы, где страх на одной чаше, а жажда близости — на другой. Манополюс, несмотря на оброненную фразу «с тобой легко быть откровенным», сразу же «захлопнулся», попав в мои объятия. Немудрено — ведь невербальный контакт глубже, и для него нужна совсем иная степень свободы.
Правда, некоторое время я тоже не могла расслабить переплёт — из-за страхов, непривычности, желания всё сделать поскорее. Но, понимая, что у моего партнёра ещё больше проблем со сближением, я взяла на себя ответственность за пробивание разделяющей нас ментальной стенки.
— Закрой глаза и просто думай о том, что в тебя играют. Вспоминай свои прошлые ощущения.
Некоторое время я видела только черноту и чувствовала приятные покалывания между страничек. Затем появилось ощущение падения, будто бы из-под ног выбили книжную полку. Затем случилось резкое приземление, словно меня кинули на диван с метровой высоты, и я почувствовала себя открытой на середине. По обе стороны от меня находились люди — Григорий и его друг Динозавр, оба сверлили меня глазами, причём Динозавр делал это вверх ногами! Такое впечатление, что он сидел на потолке и почему-то не падал, хотя, по закону Книжной Манны, был обязан грохнуться на пол.
— Твой ход, — безмолвно произнесли губы Григория, но я разобрала слова.
Динозавр положил свою руку прямо на меня, и всё вокруг закружилось с бешеной скоростью. Люди и незнакомая комната пропали, началось что-то совсем неописуемое. Кружение, в разные стороны одновременно и без малейшего намёка на дискомфорт, сменилось ощущением нежной обволакивающей теплоты, обладающей совершенно невыносимым ароматом. Я испытала что-то запредельное, неописуемое, я даже не знаю, как это назвать и есть ли этому аналог в мире Книг. Нет, когда меня читали, было совсем иначе, действительно больше похоже на парение. Вот, если бы каждую мою страничку взяли, погладили, прикоснулись к ней с огромной любовью, а затем сделали то же самое с кем-то очень близким мне, а я искренне порадовалась счастью этой любимой подруги-Книжечки… Или лучик Солнца скользнул по моей обложке, а я превратилась в частичку лучика, слилась с ним и потекла обратно, навстречу Звезде… Или я поймала на себе чистый, проникновенный, изумительно нежный взгляд Учителя…
— Шах, — услышала я голос Динозавра.
Но он меня не отвлёк. Я снова и снова погружалась в тёплую головокружительную нежность, это было удивительно и продолжалось… и продолжалось… Нечто подобное я испытывала с Апологетикой, только ощущения были более высокого порядка… Если сейчас при каждом погружении меня бросало в дрожь, как от внезапного пробуждения, и я даже вскрикивала, то эмпатия с любимыми Книгами практически не затрагивала моих страничек и обложки.
Контролировать подобные переживания я, разумеется, не могла. Но спустя какое-то время нежность неожиданно похолодела и обжигающе навалилась на меня. Тело среагировало машинально, и я разжала объятия. Манополюс открыл глаза, и мы услышали человеческую речь, а также поняли, что перемещаемся вместе с рюкзаком.
— Что это было? — спросила я, стряхнув с себя энергетические остатки неприятного жжения. — В самом конце меня окунули в раскалённый снег.
— Извини, это мой страх. Я испугался, что тебе могут быть неприятны мои воспоминания.
— Было здорово, ты зря испугался… эээ… погоди, а тебе самому удалось что-то почувствовать?
— Мне удалось уйти с головой в воображаемый процесс Игры, а потом… потом было странное видение. Будто бы в меня играет один Игрок, и делает это совсем не по Правилам. А потом… потом меня кидало, швыряло, вертело, крутило… в общем, никакого парения. Иногда я слышал чьи-то голоса, иногда задумывался, как там ты. А потом вот пришёл страх.
— Давай немного отдохнём, а потом я передам тебе касаниями свои ощущения от чтения. Я тоже хочу поделиться с тобой, и когда ты их узнаешь, мы сможем сравнить и стать немного ближе. А потом мы можем поработать со страхами, у меня их тоже хватает, не волнуйся! Мой друг Восстание Ангелов говорил, что страхи нам не принадлежат, вот мы и проверим это.