Армана еще раз рассмотрела свои нежные ручки и линии на ладони.
– Нам никогда не нужно будет применять оружие, – сказала она, рассмеявшись от радости и любви к себе.
– Конечно, – заметил Крамун, – как это омерзительно и вульгарно – применять оружие. Дикари, одно слово.
Слышны были взрывы, слабо, но слышны.
– Ха-ха-ха! – произнесла Армана, соскочив с кресла. – Слышишь?! Хочу шампанского. За тебя, отец!
Они выпили и поцеловали друг друга.
– Но ты сказал, что разглядел намерения Фурзда. Значит, он хочет захватить власть, пока те убивают друг друга. Он – опасный и решительный человек. Вдруг, захватив власть, он пойдет против нас? Что будем делать, может быть, вмешаемся?
Крамун обнял дочь:
– Ни в коем случае нельзя вмешиваться в крысиную возню.
Армана поцеловала отца, прижавшись к нему как существо без границ.
– Но ведь Фурзд – не какая-то там крыса. У него свои огромные идеи по преобразованию страны…
– Вот именно. И мы переиграем его на сверхъестественном поле. Только на таком уровне можно играть и побеждать.
– Я благодарю тебя за то, что ты дал мне жизнь… Но еще больше за то, что ты подаришь мне другую, иную жизнь. Я, как и ты, хочу бесконечно жить, отец. Мы не виноваты, что попали сюда.
– Брось говорить об этом. Мы попали куда нужно. Потому мы и создадим себе иную, сверхъестественную жизнь. Сохраняй полное спокойствие, эти выстрелы – не в нас…
Неестественный мрак опустился над столицей Ауфири, клубы его витали у зданий. Бои утихли к вечеру. Но на просторах мрака горело несколько огромных домов. Красное пламя поднималось высоко вверх, и в его очертаниях провиделись фигуры огненных демонов, которые как будто нависали над городом, приветствуя смерть.
Танира и Валентин стояли в своем доме у окна. Они видели этот локальный смерч, уносящий души в ад. Они молчали.
Танира вдруг обняла Валентина и спросила:
– Ты веришь, что во мне Мессия?
– Верю. Но у меня уже нет сил верить. Я верю, но сил нет. Потому что я ничего не понимаю, что происходит с родом человеческим…
– Давай подумаем о себе. Видишь этот парад демонов? Если победит Зурдан, он уничтожит всех нас: всех русских и нашу семью, моего отца.
– Но этого никогда не случится, если в тебе Мессия.
– Кто знает?.. Может быть, я одна спасусь от них. Но мне не надо такого спасения…
Валентин посмотрел на нее:
– Ты что, хочешь меня мучить, Танира?
– Нисколько. Но Зурдан патологически ненавидит русских. Это надо знать. Он ненавидит их, или нас, – Танира улыбнулась, – так сильно, с таким внутренним бешенством, так глубоко, что сам не понимает источник своей ненависти… Но Фурзд, влияя на правителя, наложил вето на эту нечеловеческую ненависть, исходящую от источника, который ему, Зурдану, не познать.
На ночном небе сверкнула молния, безумный гром обрушился на город.
– И какой же источник, что это? – слегка удивился Валентин.
– Я сама не знаю, – чуть жалобно ответила она. – Отец поведал мне об этом, но когда я спросила об источнике, он промолчал и почему-то не захотел меня в это посвящать.
– Может быть, все-таки по-человечески нам стоит подумать о бегстве?.. – тихо спросил Валентин.
– Куда бежать? Везде огонь, страх, истощение… Ауфирь одна, кажется, остается еще пригодной для жизни… Доверимся Божьей воле, ибо человеческая уже исчерпала себя…
Они опять замолчали. В ночи, на улице, рядом загорелся свет фонарей.
– Смотри, смотри, Валентин. Ты видишь, кто идет там?!
– О Господи… Темные фигуры людей.
– Это несуществующие, – тихо ответила Танира, – они всегда так идут. Идут и идут. Бои, взрывы им не помеха…
– Отойди от окна, Танира. Хватит.
Они отошли и присели на диван.
– Опять смерть, опять постоянные угрозы и повороты судьбы… Я не хочу умирать, потому что боюсь потерять тебя, Танира, в бесконечной невидимой Вселенной, в этих непонятных мирах, куда уходят умершие… Если бы мы там были вместе… Я же не хочу никакого рая или ада без тебя… Моя душа ранена тобой, и эта рана – неизлечима…
Танира обняла его, прижалась:
– И ты для меня тоже… Да, мы стоим на грани… Ты, родной, пришелец из далекой России, я – человек конца мира… Но мне кажется, наша мистическая, решающая встреча будет не там, а здесь, перед самым Концом, где-то за день до окончательного финала…
Валентин посмотрел в окно:
– Опять грохот… Взрыв… Где?.. Но ты сказала, перед самым Концом… Может быть… Это как у нашего великого пророка:
Мы встретимся с тобою в мире
За далью каменных дорог.
На страшном, на последнем пире
Для нас готовит встречу Бог.
– Достаточно, Валентин, – ответила Танира.
…А на следующее утро произошло некое качественное изменение. Что-то стало потихоньку происходить с Землей, с пространством, словно втайне стали проявляться черты иного мира.
Сначала Танира и Валентин ничего не заметили. Вагилид, как обычно, вышел из своей комнаты, чтобы позавтракать со всеми вместе. Он сказал, что звонил Фурзду и, кажется, идет перелом в пользу Террапа.
Танира и Валентин вздохнули с радостным облегчением.
– Но остается Крамун, – высказалась Танира, допивая чай.
– Он не будет вмешиваться, – ответил отец. – Но в действительности это, пожалуй, единственный по-настоящему странный человек. Он владеет большими знаниями, и воля его направлена к тому, чего еще не было… Но это потом…
Между тем эти изменения в матушке природе одними из первых заметили обыватели пригорода, граничащего с открытым полем и лесом…
Обыватели, несмотря на взрывы, бои, пошли в лес по грибы, и вдруг что-то заколебалось в их уме, и они увидели, что лесок, к которому они шли, стал как живой, как будто деревья там заговорили и зашелестели, как некие непостижимые существа. Словно что-то проснулось в них или за ними.
Обыватели остолбенели и перепугались даже.
– Да они нас съедят! – взвизгнула толстая баба.
Но от всего этого вида веяло странным успокоением.
И совсем уже окаменели бедные жители, когда увидели за деревьями (лесок был редкий), расположенными у самого поля, легкие очертания человеческих фигур, которые вдруг стали пританцовывать, можно даже сказать, танцевать около деревьев.
В утренней мгле эти фигуры напоминали не то покойников, не то лесных духов, может быть, скорее всего, покойников, но пришедших не отсюда.