– Не черти, а люди. Все изменилось на земле, человек как образ и подобие кончился на земле, но мы остались.
И Вагилид хихикнул, что выглядело странно. Валентин что-то лепетал в ответ, сам не понимая что.
– Все изменилось на земле физически, но жить было возможно. С трудом. Особенно ожесточала короткость жизни. Ее трудно перевести на ваш доисторический счет, но приблизительно это всего лишь лет двадцать-тридцать. Конечно, и развитие человека идет быстрее, так называемое детство к примеру.
– Мало, мало живете, – тоскливо и нелепо пробормотал Валентин. Ветвь неописуемого дерева нависала над самой его головой.
– Это ожесточение из-за краткости жизни. Это парадокс. Но из-за этого парадокса даже бытовая жизнь у нас тяжелая. Мы кусаемся, убиваем друг друга, и все в повседневном круговороте. Это мелочи, конечно, но о большем я умолчу пока. Вы и так расстроены до потери лица своего. Кое-что мы восстановили, сохранились отрывки знаний, некоторые книги и записи. Но то, что работало у вас, в новых земных условиях оказалось неприменимо. Я уже не говорю о религии, метафизике, искусстве, литературе – все это и запрещено, и забыто. У этих новых людей нет верхних этажей души.
– А как вы? – спросил Валентин, переходя в какую-то тихую истерику, не знаемую им ранее.
– Законный вопрос, друг мой. – Вагилид хохотнул и похлопал Валентина по руке. – Среди них стали возникать, как поганые грибы, мы. Те, кто может духовно познать то, что могли познать вы, древние. Нас на всей земле горстка, всего несколько. Нас ненавидят и уничтожают. За то, что мы другие, даже за то, что мы живем дольше их. При одном упоминании о нас правители их стран воют, глядя на небо. Мы прячемся в подземельях. Но в этой стране, куда вы попали, у меня есть покровители. Из своих тайных соображений. Я к тому же один в этой стране, хотя она одна из самых больших по территории. Земля по-прежнему трясется, везде провалы, огонь, лава, но, конечно, не в такой степени, как при Конце. Население маленькое, и стран мало, ибо немного земли пригодно для жизни.
– Что делать? – тупо спросил Валентин.
– Это вы скоро узнаете, – несколько зловеще, но с доброй улыбкой ответил Вагилид. – Они и мы – не святой остаток человечества. Причем это мягко сказано. Но не думайте, что все однозначно. Началась новая человеческая реальность. Я дал только общую картину. Но внутри ее – тайное течение, невесть откуда взявшиеся необычные личности, иная направленность магии и так далее.
– Хорошо. Я понял и верю вам, но что произошло за эти тысячелетия от XXI века до Конца?
– Многого хотите. Связь утеряна, сохранилось лишь кое-что.
Вагилид вдруг наклонился к Валентину, и лицо его, человека после Конца, озарила добрая, радушная улыбка.
– О вашем времени расскажу немного и покажу потом кое-какие сохранившиеся чудом текстики. К середине ХХ века, очаровательный вы мой Валентин, человечество необычайно потупело. В цивилизации, которая задавала тон, большинство людей почти полностью потеряло реальное представление о том, каков мир, где они живут. Они сочли, что физический мир – единственная реальность и ничего другого не существует. В то время как в действительности они были окружены многочисленными параллельными и, наконец, высшими мирами. Они тупо и свято доверяли так называемому научному мировоззрению, тоталитарному и нелепому, которое возвело данные своих частных наук до уровня всей реальности в целом, включая ее духовную сторону. К конкретной науке это не имело отношения…
Отчужденное, суховатое, словно забытое и Богом и Дьяволом, лицо Вагилида исказилось почти детским смехом.
– История вашего периода комична до какого-то кукольного трагизма. Летали на Луну, к планетам и находили только мертвую пустыню. Короче, искали не в том направлении. А жадность, злоба и стремление к господству над другими – этому и вампиры могли бы позавидовать. Бесконечные войны, бессмысленные «высокие технологии», но жадность и поклонение деньгам – невероятные. Чернь совершенно отупела от всех политических фикций, иллюзий, ими иногда удачно манипулировали, и особенное воздействие оказывало телевидение, спорт, наркотики, половые извращения, характер работы – эдакий парадоксальный коктейль. Население постепенно стало превращаться в зверороботов. Извините, далеко не все, конечно. Но в целом – идиотическое господство материализма и власть денег. А войны, амбиции? Визгу, шуму сколько, одних атомных бомб сотворили на всю планетную систему! Одни жирели, другие умирали с голоду, одних бомбили, другие торжествовали… Словом, прогрессивное разрушение век за веком.
Валентин пошевелился:
– Да, многие, то есть пусть не многие, сознавали это и в ХХ, и в XXI веке.
– Ну и ладно, что сознавали.
Вагилид уютно и опять в контрасте с его отрешенным видом потер руки:
– Но вот гораздо меньше людей сознавало самое худшее, что несла эта вульгарная и рациональная цивилизация. А именно: она стала гигантским поставщиком человеческих душ в ад, стала фабрикой ада ничтожных душ и других низших состояний в частности. Религия не могла помочь, ибо ее превратили в карикатуру, опять-таки за немногочисленными исключениями. Убили все духовное и великое. Что могли оборжали, осмеяли, обрызгали мочой, слюнями своего продажного жалкого ума, и все это под вывеской свободы.
Валентин развел руками:
– Насчет ада я как-то не думал. Боялся смотреть вглубь, наверное.
Вагилид одобрил темное признание.
– Хорошо, хорошо, но чем это кончилось?
Вагилид хохотнул несколько гробовым хохотом, но его хохот был более искренен, чем ожидал Валентин.
– Уж не думаете ли вы, что концом света? Хо-хо-хо… Что вы, что вы? Возможности зла и всего цикла вообще еще не были исчерпаны. Трудно же принять, мой друг из далеких доисторических времен, толстопузых или долговязых монстров, управлявших вашим миром, за серьезных богоборцев. Кишка тонка. Чтобы бросить вызов Богочеловеку, нужен все-таки другой уровень. Конечно, они пыжились, но до нормальных сатанистов не дотягивали. Эдакие недосатанисты.
Валентин хихикнул.
– А прыть у некоторых, я имею в виду не самых главных, тоже резвая. Замораживали себя, к примеру, до лучших времен… Даже не в состоянии были сообразить, на что они себя обрекают…
– Чем кончилось? – в упор спросил Валентин.
– Глобальными катастрофами, наводнениями, землетрясениями, затоплением целых стран, переселениями и т. д. – как полагается. При смене цивилизации. Эта цивилизация была обречена, потому что в основе ее лежала человеческая тупость и жадность. Решающую роль сыграли не катастрофы, а изменение сознания людей. Занавес, отделяющий этот мир от других, стал чуть-чуть приподниматься. В общем, истинное положение вещей частично восстановилось на примере конкретных явлений – были серьезные прозрения, прорывы. Когда люди увидели все это, материализм, это змеиное чудовище, губившее людей много веков, рухнул, как карточный домик, и больше никогда не возвращался. Эти изменения происходили постепенно, в течение нескольких столетий, и приблизительно в середине третьего тысячелетия возникла новая, уже иная цивилизация, мало общего имеющая с прежней, гармоничная и человечная. Со временем человечество избавилось и от всех этих технологий, засилья всяких машин и прочего. Почти все эти игрушки были выброшены, как ненужные, бессмысленные и мешающие жизни на земле. Но кое-что оставили…