— Монкель Сетмур, — официально заявила она, — бейса желает видеть тебя завтра утром, чтобы выслушать доклад о ходе строительства нового судна.
Монкель начал было отвечать, но Старик оборвал его.
— Передай бейсе, мы встретимся с ней завтра после полудня.
Глаза Уралай на мгновение вспыхнули, и Монкель сразу же распознал в этом признак гнева, что ускользнуло от внимания рыбака Санктуария. Он поторопился вмешаться, пока разговор не принял дурной оборот.
— Завтра утром мы выведем свои суда в море до первых лучей солнца. Так как, думаю, бейса не даст нам столь ранней аудиенции, мы придем к нам после полудня, когда суда вновь вернутся в гавань.
— ..Если, конечно, она не захочет возместить нам стоимость дневного улова, — с улыбкой добавил Старик.
Уралай задумчиво покусала нижнюю губу, затем резко кивнула:
— Отлично, я так и передам бейсе.
С этими словами она повернулась и направилась к двери.
— Подожди!
Вскочив с места, Монкель бросился за ней, догнав девушку у самого выхода.
— В чем дело, господин Сетмур?
— Ты не можешь.., ты не должна ходить по улицам ночью одна. Это опасно.
— Мне приказали отыскать тебя, и я сделала это. У меня не было выбора, если я собиралась выполнить поручение.
— Возможно.., мне лучше проводить тебя во дворец.
Уралай величественно изогнула бровь, а Монкель вспыхнул от ее невысказанной вслух колкости. У женщины-воина за спиной было два меча, и она умела ими пользоваться, а Монкель был вооружен лишь кинжалом.
— Пожалуйста, не пойми меня превратно, — выдавил он. — Я вовсе не собираюсь сказать, что лучше тебя владею оружием.
Просто мы, рыбаки рода Сетмур, обнаружили, что множества столкновений удается избежать, если ходить с наступлением темноты по двое.
— А после того, как ты проводишь меня во дворец? Тогда тебе придется идти по улицам одному. Нет, Монкель Сетмур. Я ценю твою заботу, но считаю, что из нас двоих я больше подхожу для путешествий без сопровождения.
С этими словами Уралай скрылась в ночи, предоставив Монкелю возвратиться к вину.
— Тебе не следовало позволять ей так помыкать собой, — упрекнул его Старик, когда парень занял свое место. — Ты ведь был готов отказаться от улова за целый день ради того, чтобы мы повидались с бейсой, не так ли?
— По-моему, первоначально приглашали меня одного, — проворчал Монкель, чьи мысли по-прежнему были заняты Уралай.
— Разумеется. Вот почему я решил, что мне лучше будет вмешаться. Ты хороший парень, но слишком честный, чтобы это шло тебе на пользу. Среди наших расходов есть некоторые мелочи, оправдать которые потребуется быстрый ум и хорошо подвешенный язык.
— Вы обманываете бейсу? — спросил Монкель, чье внимание вновь пробудилось. — Прекрасное обращение с гостями, прибывшими на ваш берег. Вы что же, так же обошлись бы и с собственным принцем-губернатором?
— Не задумываясь ни на минуту, — улыбнулся Старик, и весь стол присоединился к его смеху. В Санктуарии даже честные люди держали ухо востро, ища, нет ли у кого лишних денег.
Из всех присутствующих капитанов только Харон осталась безмолвной. Задумчиво оглядев молодого бейсибца, она мягко положила руку ему на колено и наклонилась к нему.
— Она запала тебе в душу, да? — тихо спросила она.
Монкель поразился ее проницательности. Харон была лишь несколькими годами моложе Старика, и ее смягченные возрастом черты и мужские манеры делали ее почти неотличимой от мужчин-капитанов, сидящих за столом. Однако многие вещи она видела иначе, чем все прочие.., к примеру, его поведение в отношении Уралай. Парень поколебался немного, затем едва заметно утвердительно кивнул.
— Слыхали, ребята?! — воскликнула Харон, громко ударяя ладонью по столу. — Наш Монкель влюбился! Это ставит точку, он такой же нормальный, как и вы!
Глава рода Сетмур был смущен и потрясен этой тирадой, но было уже слишком поздно пытаться предотвратить ее. В мгновение ока он стал центром внимания капитанов, которые принялись поочередно поздравлять его и подшучивать над ним.
— В постели-то она хороша? — подмигнул Терци с жестом… который Монкель никогда не мог точно объяснить.
— Тебе надо будет как-нибудь вечером пригласить ее сюда.
Мы все хотим познакомиться с ней.
— Дурак, — оборвала говорившего Харон, отвешивая ему добродушную затрещину. — Разве ты ничего не видишь? Она же только что была здесь. Эта маленькая стражница с большими сиськами. Это так же ясно, как морские птицы, кружащиеся над косяком рыб.
Мучимый этим перекрестным допросом, Монкель старался не смотреть на своих сородичей, находящихся в зале. Он знал, что они глядят на него с изумлением и отвращением. Секс среди бейсибцев был делом личным, он редко обсуждался, и им никогда не бравировали на людях.
Старик в молчаливой задумчивости оглядел юношу.
— Гвардеец из царственного рода Бурек? — спросил он.
Монкель молча кивнул.
— И что это значит? — вмешался Омат, склоняясь над столом, чтобы присоединиться к разговору.
— Это значит, что у Монкеля примерно столько же шансов завоевать ее, как у тебя умыкнуть одну из наложниц принца Котеночка.
— С чего это ты взял? — спросила Харон. — Они ведь оба бейсибцы, так? Монкель — один из лучших парней, каких я когда-либо знала. Никто за этим столом не знает море лучше, чем он.
Почему он не сможет получить ее, если захочет?
Согретый похвалой, юноша молча покачал головой:
— Вы не понимаете. У нас все по-другому. Если бы она не плыла на моем корабле, мы никогда не встретились бы. Я не мог…
— Не настолько по-другому, — проворчал Старик. — Она богаче и привыкла якшаться со знатью. Замужество за рыбаком будет для нее падением.
Монкель едва сдержался, когда Харон, шумно высморкавшись, сплюнула на пол. Из всех местных обычаев к этому он привыкал труднее всего. У бейсибцев женская слюна очень часто была ядовитой.
— Все это птичий помет, Старик, — заявила пожилая женщина. — И только говорит, насколько ты плохо разбираешься в том, что в мужчине ищет женщина. Не обращай внимания на этих портовых крыс, Монкель. Скажи, а что думает она сама?
Выпив залпом полстакана, Монкель уставился в него, избегая встречаться взглядом с Харон.
— Я.., я не знаю. Я никогда не говорил ей о своих чувствах.
— Что ж, тогда скажи. Или покажи. Сделай ей подарок.., цветы или еще что.
— Цветы, — ехидно усмехнулся Омат, махнув рукой. — Эта женщина служит в гвардии. На кой ляд ей цветы? Что бы ты сделала, Харон, если бы мужчина преподнес тебе цветы?