— А где он?
— Я же говорю, не знаю. — И, набравшись храбрости, пошутил: — Разве я сторож брату моему, Арчи?
Похоже, шутка успеха не имела, поскольку хриплый голос после недолгой паузы снова сказал:
— Ты все-таки Арчи позови!
— Да нет здесь его!
— А где он?!
Разговор начал мне надоедать. А (вы ведь знаете) утомленность собеседником, пусть даже хриплым и опасным, почему-то успокаивает и даже внушает уверенность в себе.
— Не знаю!
— Арчи позови!
— Ты что, гипнотизер? — я засмеялся и повесил трубку.
Не прошло и минуты, как телефон снова зазвонил.
— Слышь! Ты! Нах… гипнотизер! — заорал хриплый голос, да так, что я инстинктивно отодвинул трубку от уха. — Пиздец тебе! Слышь?! Тебе и твоему Арчи!
Короткие гудки.
Через час мне перезвонили.
И, судя по голосу, все тот же Гриша.
— Слышь, это… Нах… Твоя фамилия Овцатуров?
— Нет, — ответил я и положил трубку.
Но Гришу, видимо, мой ответ совершенно не удовлетворил, поэтому, спустя несколько минут, он снова позвонил.
— Ты… это, слышь, как там тебя… овца… трубку не бросай! — услышал я в ответ на свое «алло». Его голос звучал твердо: — Толик меня… нах… нас… просил с тобой… типа… поговорить.
— О чем это поговорить? — разговор, чем дальше, тем больше переставал мне нравиться. — Я-то тут при чем? («Правда, брат, ты не сторож, ты — убийца».) Вам нужен Арчи? Вот его и ищите… А я ни при чем.
— Да не ссы ты, — успокоил меня Гриша. — Просто поговорим. Если ты ни при чем, — мы отвянем. Не придешь — найдем, и будут… нах… проблемы…
— У кого проблемы? — спросил я, видимо, наивно, совсем по-детски еще надеясь, что проблемы будут не у меня, а у кого-то другого.
— Ты че, Овцатуров?.. В натуре не догоняешь? Или тупого… нах… включил?
— Нет, — слабо отозвался я, — догоняю.
— Тогда записывай, если память плохая…
Пока Гриша объяснял, где я должен с ним встретиться, до меня окончательно дошел смысл происходящего. Я вляпался в очень неприятную историю и, кажется, буду не в состоянии самостоятельно из нее выпутаться.
Решить мои проблемы мог только один человек — мой друг Митя Гомельский.
Вообще-то именно идеология правых учит человека искать истину и ответы на насущные и актуальные вопросы вне пределов его «я». Но я («я») всегда позиционировал себя как левый. И даже втайне от своего либерального руководства на досуге почитывал запрещенную к распространению газету питерских анархистов. А анархисты, не только питерские, но и вообще всякие, категорически отрицают внешний характер истины. Да и сам я его отрицал. И, более того, учил своих студентов его отрицать, учил их не брать бездумно напрокат чужие идеи, а тщательно проверять их и ни в коем случае не перекладывать ответственность за себя на кого-то другого. Я им говорил:
— Паразитируя на ближнем, вы сами строите себе тюрьму, ежечасно, ежеминутно! Вы становитесь жалкими рабами того, кто за вас принимает решение, и одновременно превращаетесь в рабов своего «эго».
Однако, поговорив с Гришей, я почувствовал, что, видимо, левая мысль иногда все-таки пробуксовывает. Особенно вот в данном конкретном случае. Поэтому стоит воспользоваться стратегией правых и, как в телеигре, попросить помощи у зала или сделать звонок другу.
Лучше всего — Мите Гомельскому. А самому тем временем где-нибудь отсидеться. Все равно где. Подойдет даже тюрьма своего «эго».
В панике я набрал Митин телефон. У него было занято. Я набирал снова и снова, пока не услышал спасительный длинный гудок.
Трубку снял Митя.
— Андрюха! — закричал он, услышав мой голос. — Братан! Как поживаешь?!
— Да, вот… — начал было я.
— Засранец ты! — весело перебил меня Митя. — Не звонишь! Не заходишь! Как дела-то?!
— Да я…
— Когда зайдешь?! На выходных, давай?!
— Да… но…
— «Да», «да»! Что ты все дакаешь, задница ты конская?! «Да», «да», — передразнил он меня. — Манда! — И зачем-то добавил: — Ивановна!
— Митя! — взмолился я. — У меня проблемы!
— Проблемы у него… — проворчал Митя и снова повысил голос: — Ну так, елки зеленые, приезжай! Сядем, решим твои проблемы.
— Ты не понимаешь, — горестно сказал я. — Мне тут угрожают.
— Иди ты! Тебе? Кто?
— Толик.
— То-о-олик? — удивленно протянул Митя. — Какой Толик? Этот хмырь толстожопый?! — Я знал, кому звонить. Митя терпеть не мог Толика. Он видел его только однажды, и то мельком, но с тех пор всякий раз при упоминании его имени брезгливо морщился. — Я не понял… — продолжал удивляться Митя. — Так ты в самом деле этого толстожопого хмыря боишься? Ты чего, Андрюха?! — хохотнул он. — Совсем сдурел?!!
Я рассказал Мите, как было дело, про звонок Гриши и про назначенную встречу.
— Поедем туда вместе, — резюмировал Митя, выслушав меня. — Я припаркуюсь рядом — там есть где… и буду в машине. А ты выйдешь поговорить. Если что — я неподалеку. Не ссы! — добавил он на прощание. — Прорвемся!
Разговор с Митей успокоил меня и прибавил некоторой уверенности. Митя много лет профессионально занимался боксом и даже побеждал в каких-то соревнованиях. Это не помешало ему окончить электротехнический институт, поработать автослесарем, а затем основать свое дело по продаже мотороллеров. Поскольку на улицах нашей славной культурной столицы всегда беспокойно, Мите то и дело приходилось вспоминать свои боксерские навыки, что держало его и по сей день держит в профессиональной спортивной форме. Он моментально терял самообладание, стремительно наносил удар, и противник незамедлительно принимал горизонтальное положение. Дополнительных действий не требовалось. Если противник был с товарищами, они, проследив за Митиными движениями и все сопоставив в уме, спешно ретировались.
Утро следующего дня прошло как в тумане. Я нервно мерил шагами комнату. Несколько раз включал и выключал телевизор. Снимал с полки книги, листал их и ставил обратно. При этом каждые полчаса звонил Мите и уточнял, придет ли он, не перепутает ли время, помнит ли он, где находится мой дом.
— Все будет заебись, братан! — всякий раз говорил мне Митя. — Расслабься.
Я пытался последовать его совету и расслабиться, но почему-то не получалось.
В половине четвертого я сел в Митину машину и мы поехали на встречу с друзьями Толика.
— Ты выйдешь раньше, — говорил мне Митя, — чтобы эти твари меня не выпасли и не догадались, что мы вместе. Я потом подъеду и припаркуюсь. Главное — базарь с ними посмелее! На, хлебни! — Митя протянул мне открытую фляжку с коньяком. Я сделал два глотка и почувствовал, как теплый покой растекается по моему телу. Ощущение опасности не исчезло, но притупилось. Митя остановил машину и открыл дверь.