Углубившись в свои мысли, Роджер едва не задел ботинком какое-то жалкое ползучее растение, которое тянуло свои побеги по земле, в поисках ограды или какой-нибудь иной опоры. Его игольчатые, как у артишока, листья, какие-то липкие на вид, уже начали буреть. Роджер с отвращением смотрел на растение. Вот все, на что они способны. Это просто говорит о…
Он услышал чей-то возглас: «Привет!» – поднял глаза и увидел человека, которого как будто звали Селби, махавшего ему из соседского сада. Рубашка на нем была в огромную серо-желтую клетку. Роджер коротко кивнул в ответ и заторопился к двери, ведущей в кухню Бангов, пока Селби не успел догнать его и сунуть под нос отпечатанный на машинке лист с латинским названием того ползучего растения, на которое Роджер едва не наступил, и картой его распространения в Северной Америке.
На кухне Элен готовила завтрак – начала на сей раз жарить бекон, который она вскоре бросит на бумажное полотенце, чтобы убрать жир, и в конце концов доведет его до такого состояния, что придется крошить его молотком. Но Роджер пока еще ничего этого не знал и потому совершенно не волновался. Элен радостно улыбнулась ему. Он взглянул на нее и внезапно осознал, что ни разу за все это утро не подумал о ней как о той Элен, которую знал и как будто любил, – только как о некой абстрактной женщине, с которой, может быть, удастся сегодня переспать. Даже когда он произнес вслух ее имя – представив ее такой, какою она бывала в эти моменты: в легоньком домашнем, в бледно-голубую с белым полоску, халатике, с растрепавшейся прической, отчего ее волосы походили не то на длинную спутавшуюся шерсть, не то на путаницу проволоки, – предстоящее не стало от этого более реальным. Это походило на теорию, которую отбрасываешь за недостатком доказательств. И конечно же, он никогда всерьез не рассчитывал, что может склонить ее на… но эту мысль, простиравшуюся слишком далеко, ему удалось придушить в зародыше. Ему до того вдруг расхотелось встречаться с Элен, что он решил еще немного побродить вокруг дома в надежде, что появятся домочадцы и она будет не одна. Для него самого нежелание оставаться с ней наедине стало неожиданностью, особенно если учитывать, на кого, вероятнее всего, будет направлено внимание всех сидящих за столом. Однако он тут же отказался от идеи еще побыть на улице, когда увидел и услышал, что Селби уже подошел к дому со стороны парадного крыльца и демократично, с шутками и прибаутками, здоровается с почтальоном и старым негром, который сметал опавшую листву с дорожки перед соседским домом.
Он вошел в кухню и, будто кто таинственный подтолкнул его, поздоровался с Элен с необычной для себя ласковостью. Потом выпил стакан апельсинового соку, такого холодного и такого кислого, что на месте желудка Роджера Мичелдекана дал бы в зубы рту Роджера Мичелдекана. За соком последовали полдюжины горячих оладий с кленовым сиропом и хрустящим, как сухарь, беконом, несколько унций айвового варенья из Айовы-Айдахо, которое он мазал на ржаной хлеб, и четыре чашки кофе. Заморив таким образом червячка, он пришел в благодушное настроение, настолько благодушное, что даже закурил горбатую черную гондурасскую сигару и на ходу легонько потрепал Артура по голове, направляясь к себе в спальню, чтобы пролистать чудовищно безграмотный опус о подспудной мудрости штата Кентукки.
Следующие четыре-пять часов прошли в полном соответствии с его предположениями. Когда они наконец остались одни, он спросил Элен:
– Может, нам пойти прилечь, если ты не против? Что скажешь?
– Дорогой, боюсь, это будет ужасно трудно сделать.
– Вполне возможно.
– Понимаешь, я обычно договариваюсь со Сью Грин, чтобы днем она забирала Артура к себе, но Расс и Линда уехали на выходные в Нью-Йорк к дедушке с бабушкой, и Клей потащил Сью с собой на футбол, а после футбола они приглашены на коктейль к Оксенрейдерсам – это тренер нашей команды, – а Джимми Фраччини, кажется, приболел, и я обещала, что приду поиграть с ним, но вряд ли я пойду к ним сегодня, потому что на завтра они пригласили Артура на чай.
– Что ж, понимаю. Жаль, что Артур приглашен на чай завтра, а не сегодня.
– Знаю, но… ничего у нас не получится.
– Да, не получится.
– Ну, может быть…
– Ладно, в таком случае я тоже, пожалуй, пойду и поищу себе какого-нибудь тренера на побережье, если ты не против. Прошлой ночью я спал не слишком хорошо.
В двадцатый раз за последние полчаса хлопнула входная дверь, и Роджер услышал топот детских ног – это Артур и его сообщник ворвались в дом, прибежав то ли за какой-то вещью, понадобившейся им для игры, то ли просто так. Роджер давно обратил внимание – да этого и нельзя было не заметить, часто общаясь с Артуром, – что ребенок не слишком любил находиться дома, во всяком случае, не больше, чем проводить время на улице. Что он обожал, так это врываться в дом, а особенно – мчаться прямо в комнату, где в это время беседовали взрослые. Иногда, как теперь, бывали изменения, и неожиданному вторжению Артура предшествовал беспорядочный шум, разносившийся по всему дому. Неизменным оставалось одно: всегда он появлялся на пороге комнаты уже что-то быстро и громко говоря, о чем-то прося, протестуя, хвастаясь или просто что-то рассказывая.
– Мамочка, украли Роберта, я оставил его охранять базу в лесу, а теперь его там нет, наверно, кто-то его… – сказал Артур с порога. Изумленная Элен повернулась к Роджеру и секунды полторы смотрела на него.
– Можешь ты успокоиться, Артур? Мы с мистером Мичелдеканом разговариваем.
– Мамочка, я же сказал тебе: кто-то украл Роберта, ты должна пойти со мной поискать…
– А ну, тихо! Давай-ка на улицу! И ты, и твой приятель – оба! Убирайтесь! – Элен вскочила и стала выставлять сына из комнаты. – Исчезни и побыстрей!
– Мамочка… – Артур повернулся к Роджеру; глаза его выражали безнадежность и немой укор.
– Скройся, пока я тебя не убила! – прикрикнула Элен, решительно вытолкнула Артура и захлопнула за ним дверь. Она медленно повернулась, и Роджер, с удовлетворением отметивший небольшое, но примечательное изменение в семейных отношениях, увидел, как ее лицо вновь принимает удивленное выражение. Элегантная, почти как всегда, в темно-синем шелковом платье, она подошла вплотную к сидящему Роджеру, помолчала минуту и сказала:
– Почему ты не разозлился на меня?
– Злиться на тебя? Из-за того, что не получил обещанного, того, о чем мы с тобой договаривались? Почему я должен злиться? Ведь ты сделала все, что могла, правильно?
– Но прежде такие доводы на тебя обычно не действовали… – Она замолчала, нахмурила брови. – Я хочу сказать, что, как правило, ты просто…
– Согласен, подобные вещи всегда приводили меня в бешенство, но сегодня этого почему-то не случилось.
– А чем сегодняшний день отличается от других?
– Тут я, пожалуй, должен тебе признаться. Где-то, так сказать, в глубине души я по-настоящему никогда не верил, что это вообще произойдет. И, когда стало понятно, что все отменяется, ничуть не удивился. Ты сказала только то, что я ожидал.