Налюбовавшись картиной, Софи повернулась к Алуну:
— Нам нужно в паб, к Чарли. Ты знаешь, о чем я.
— Сейчас пойдем. — Ему самому хотелось поскорее уйти. — Э-э… ты уверен, что справишься?
— Конечно, спасибо. — Перси перевернул страницу и поднял голову. — Славный вечерок. До встречи. — Многозначительно помолчав, он негромко обратился к Алуну: — Да, кстати…
— Что еще? — процедил Алун сквозь зубы.
— Не забудь, что я сказал тебе о Бридане. И о том, что ты его наследник.
— Не забуду.
— На том и стой, понял? Спокойной ночи вам обоим.
Как только они с Софи отошли на несколько шагов от коттеджа, Алун прошипел с тихим бешенством:
— Ну и сволочь этот Перси! Тупоголовый придурок! Мерзавец, скотина!
— В чем дело? Что он такое сказал?
— Ты же слышала! Еще он раньше сказал… Ладно, проехали. Он мерзавец, и все.
— Что он сказал раньше?
— Ради Бога, хватит! Не хочу сейчас это обсуждать! — прорычал Алун, сердито ускоряя шаг.
— Что Перси сказал о Бридане?
— Не важно. Нечего там обсуждать, правда.
Софи рывком остановила его.
— А со мной вообще обсуждать нечего! С кем угодно, только не со мной! — выпалила она со злобой. — Ты считаешь меня дурой, Уивер, правда? И всегда считал. Тебе даже лень притворяться! Ты ведь как молочник на развозе, а я — просто остановка на твоем чертовом пути! Очередная удовлетворенная покупательница! Что ж, приятель, спасибо тебе большое!
— Тише…
— А я-то думала, что значу для тебя больше других! Вот дурища!
— Ты прекрасно знаешь, что…
— Да тебе лишний раз взглянуть на меня лень!
Конечно, старушка Софи показывала характер не впервые. Необычной была только последняя фраза (или предпоследняя) и слезы. После небольшой борьбы она все же дала Алуну себя обнять.
— Ах ты, маленькая глупышка, — пробормотал он с нежностью.
Между «Тропой Бридана» и краем скалы, неподалеку от того места, где они сейчас стояли, находилась весьма удобная, заросшая травой, ложбинка. Алун прекрасно ее помнил, только совсем забыл, было ли у него время познакомить с этим уютным местечком Софи. Придется действовать очень осторожно, чтобы словно невзначай подвести ее туда, решил он. Впрочем, не следует опережать события.
— Как насчет чмоки-чмоки?
— Не сюсюкай.
— Смотри, какая травка уютная.
— Нет.
Дело уже приняло интересный оборот, когда парочка услышала звук падения или удара, явно смягченный расстоянием, но все же вполне различимый за плеском волн. Шум донесся со стороны коттеджей ярдах в семидесяти — восьмидесяти от того места, где замерли в тени Алун и Софи. На втором этаже одного из домов — в Даевом коттедже, естественно! — вспыхнул свет. Быстро взглянув на Софи, Алун бросился туда.
— Нам нужно в паб…
— Потом, все потом! — перебил ее Алун. — Пошли скорее, мало ли что там могло случиться!
Софи чуточку замешкалась, но последовала за ним. Обратный путь к коттеджу они проделали совсем быстро. Сразу стало ясно, что произошло: Дороти вышла из туалета и свалилась с лестницы, а вдобавок перевернула стул, на котором стояли два пустых чемодана. Падение ее скорее взбодрило, хотя она охотно согласилась, что бокал вина сейчас не помешает.
Когда выяснилось, что помощь не требуется, Софи сказала Алуну:
— Надо вернуться к Чарли. Он, наверное, никак не поймет, куда мы делись.
Алун посмотрел на часы.
— Знаешь, если подумать, то идти туда уже незачем, придем почти к закрытию. Ну, может, минут пятнадцать у нас еще будет, не больше.
— Во сколько паб закрывается? — поинтересовался Перси, не спросив, однако, почему Алун с Софи оказались в пределах слышимости, когда Дороти скатилась по ступенькам. — Разве в деревне пабы закрываются не раньше обычного?
— Значит, Чарли уже идет сюда.
— Он не любит темноту, — заметила Софи. — А здесь, на подходе к дому, очень темно.
— Ну, если он испугается, то всегда может позвонить, не так ли? — Алун говорил с веселым недоумением. — Не понимаю, чего…
— Сюда он не позвонит, только соседям, — вмешалась Рианнон. В махровом халате и вязаных тапочках, она присутствовала при разговоре с самого начала. — К тому же он не знает их номер.
— Господи, да тут идти всего ничего и людей полно…
Дороти тоже все слышала и даже, кажется, отчасти поняла.
— Я пойду с вами. — Она наполнила бокал и осушила его одним махом. — Хочу глотнуть свежего воздуха. В жару здесь душновато, правда?
— А что там за соседи? — спросил Перси, бросив тоскливый взгляд на свою книгу. — Если это неподалеку, я могу сходить туда и позвонить в паб.
Рианнон объяснила, и он вышел вслед за Дороти и Софи.
— Как же мне не нравится этот тип! — сказал Алун. — Язва первостатейная! В общем, нам нужно было увести ее из пивной, а она не пожелала садиться в машину, все твердила, что никуда не поедет, пока не попрощается с тобой, вот мы и привели ее сюда. Только мы с Софи вышли, чтобы вернуться в паб, как раздался грохот и у тебя загорелся свет, ну мы и поспешили назад.
Жалкий лепет, подумал Алун, и ему стало не по себе: вдруг все объяснения, которые он придумывал, когда хотел что-нибудь скрыть, звучали так же нелепо? Весело пробормотав, что еще один стаканчик его не убьет, он налил себе виски, хотя пить не хотелось. Рианнон примостилась на стуле, где недавно сидела Дороти, и задумчиво вертела в руках маленький, совершенно неуместный предмет вроде саше с шампунем.
— Почему ты передумал? — спросила она.
— Ты о чем?
— Почему ты решил не возвращаться за Чарли?
— О, я просто не обратил внимания на то, что уже поздно. Все как-то перепуталось. Погоди, я сейчас сбегаю отолью.
Наверху в туалете Алун поразмышлял о вещах, о которых не стоило говорить вслух, хотя многие давно перестали быть тайной. Его так и подмывало сбежать вслед за Дороти и Софи под предлогом заботы о Чарли, но тогда Рианнон решила бы, что он уклоняется от разговора. Алун мысленно чертыхнулся и мощно зевнул, едва не вывихнув челюсть. Затем вытер глаза туалетной бумагой и спустился вниз.
Алун знал, что из-за картонных стен Рианнон высморкаться не сумела бы неслышно, а уж тем более перейти из комнаты в комнату, и все равно неприятно удивился, застав ее в гостиной. Решив сменить тему, он сел рядом с пишущей машинкой.
— Удивительно, что Дороти поняла, о чем идет речь, в ее-то состоянии! Только в ресторане она…
— Должно быть, слышала раньше, что Чарли боится темноты. Впрочем, как все его старые друзья, включая тебя.