Пиц вздохнула.
— В данный момент у меня есть сильное искушение спросить, как добраться до Гранд-Каньона и сверзиться вместе с тобой на самое дно, — призналась она. — Ты меня, похоже, именно туда ведешь. И доведешь. Понятия не имею, почему ты безумствуешь: я сказала, что передумала. Или ты просто перестал меня слышать в тот момент, когда у тебя вата в голове окончательно свалялась? Читай по губам: я не собираюсь отказываться от борьбы за управление компанией.
— Вот спаси-ибочки! — Мишка Тум-Тум оскалился так, что ему позавидовал бы целый отряд закаленных в боях шестнадцатилетних амбарных крыс. — Значит, ты не сдаешься. Читай по стежкам, которые у меня вместо губ: поду-у-умаешь! Говоришь, что вернулась на поле боя, но в качестве кого? Генерала с пятью звездочками на погонах или какого-нибудь тупоголового рядового, которого призвали в армию, а он и не заметил, бедолага?
— А почему ты думаешь, что я не готова употребить ради этого все, чем владею?
— Только не пытайся меня одурачить: я тебя насквозь вижу. Кто тебя знает лучше меня, детка? Тебе по-прежнему предстоит борьба за твою финансовую жизнь, схватка с твоим братишкой-головорезом, но ты готова на это наплевать. А почему? А потому, цто наса маненькая Пиц-ценька походи-ля-походиля, и все ее иввюзии лазбились. Ц-ц-ц... Ай-ай-ай! Беднязецка!
— Все мое что разбилось? — попробовала уточнить Пиц.
— Твои иллюзии, — буркнул медвежонок, оставив детское сюсюканье. — Итак: преподобный Ассорти с головой погряз в шоу-бизнесе, а шайке Рея Ра только бы тусоваться да притворяться молоденькими, а Фиорелла тебя отбрила, а Агпарак тебя... ну ладно, ладно, вот эта встреча тебе, пожалуй, кое-что хорошее дала, но ты все равно готова хныкать, потому что либо с тобой не желают знаться главные клиенты Эдвины, либо ты не желаешь знаться с ними. Почему? Потому что ты считаешь их халтурщиками и трепачами. Ну и что? Чеки не пахнут.
— Тум-Тум, дело не только в деньгах.
— А я что, выгляжу так, словно меня только вчера ватой набили? И в деньгах тоже!
Пиц покачала головой и сосредоточилась на дороге.
— С тобой разговаривать бесполезно, когда ты такой, — сказала она. — Я сдаюсь.
— Ну, это ты умеешь, — ухмыльнулся Мишка Тум-Тум, не пропустив последнего слова Пиц.
— Мистер Индюшачье Перо, я полагаю? — проговорила Пиц, протянув руку индейскому духовному вождю. Они встретились, как и было договорено ранее, возле бутика с товарами фирмы «The Gap». [57] (Сэм выразился по этому поводу так: «В наши дни хотя бы от такой бездны человека увести — и то хлеб».) — Или вы предпочитаете, чтобы вас называли Общипанным Индюком?
Глаза Сэма раскрылись шире. Он явно был приятно удивлен.
— Откуда вам это известно?
— А я люблю покопаться в анналах, — ответила Пиц. — Мне кажется, узнать о клиенте или о коллеге все возможное — это проявление любезности к нему.
— Похвально. Можно мне взять вашу сумку, мисс Богги?
— Какую сумку?
Пиц озадаченно огляделась по сторонам. Ее дорожная сумка была надежно заперта во взятой напрокат машине.
— Ту самую, в которой упакован ваш главный консультант по копанию в анналах, — ответил Сэм. — Медвежонок, если не ошибаюсь?
— Откуда вы знаете про Мишку Тум-Тума? — промямлила Пиц.
Индеец рассмеялся.
— Не только вы любите поскрести по сусекам. Если мы оба постарались узнать друг о друге как можно больше, это можно назвать любезностью, а не шпионажем. Что касается вашего вопроса — да, я бы предпочел, чтобы вы назвали меня Общипанным Индюком, но если желаете знать, что мне нравится больше всего, то больше всего мне нравится, когда меня называют просто Сэмом.
— Согласна. Если вы будете назвать меня просто Пиц.
Они обменялись улыбками, которых не было в обширном репертуаре Дова.
Вскоре их уже мчал по автостраде грузовик Сэма. Мишка Тум-Тум, вынутый из дорожной сумки, упрятанной в багажник наемного автомобиля, прижался к ветровому стеклу и распевал «Девяносто девять бутылок пива» [58] во всю свою набитую ватой глотку.
— Это вы настаивали, чтобы я взяла его с собой, — заметила Пиц. — Теперь довольны?
— Жить можно, — ответил Сэм, мрачно поджав губы. — Вот сижу и уговариваю себя: после всего того, что пережил мой народ от рук Белого Человека, зловредный плюшевый медвежонок — не самое большое зло на свете. Твержу, как заклинание.
— И получается?
— Нет. В данный момент он у меня по ранжиру находится где-то между нарушенными договорами и одеялами, зараженными ветрянкой.
— Эй, я решительно возражаю! — Мишка Тум-Тум прервал бесконечную песенку, чтобы высказаться, и тут же проворчал: — Проклятие. Ну вот, сбился. Придется опять сначала начинать. Девяносто девять бутылок пивка на стене, девяносто девять бутылок пи... Ой-ой-ой!
Сэм остановил грузовик.
— Вообще-то не стоило его из окошка выбрасывать, Пиц.
— Знаю. — Пиц смущенно опустила голову. — Но это было так здорово!
Почти час она искала медвежонка. Пробродив столько времени под палящими лучами полуденного солнца, Пиц уже не чувствовала того азарта и вдохновения, которые охватили ее в то мгновение, когда она вышвырнула Тум-Тума из окошка кабины.
— Вот ты где! — тяжело дыша, выкрикнула Пиц, наконец схватив медвежонка. Он лежал, раскинув лапки, в тени большого кактуса. — Что же ты голоса не подавал, не подсказал мне, где тебя искать? Я уж и возвратное заклинание читать пыталась — но все без толку. Почему-то. — Она устремила на медведя подозрительный взгляд. — Это ты мне мешал, Тум-Тум?
— Ах, простите, извините, — с издевкой отозвался Тум-Тум. — Грешен. Решил, что это ты не желаешь меня видеть и слышать. Мамочки родные, и откуда у меня только могла взяться такая нелепая мысль? Неужели только из-за такой малости, как то, что меня вышвырнули из окошка мчащегося на полной скорости грузовика ?
— Ой, будет тебе. Ты не живой. У тебя внутри — вата. Тебе не было больно.
— Телу, пожалуй, не было. — Тум-Тум поежился и утер со стеклянных глазок воображаемые слезы. — Но ты разбила мое бедное, несчастное сердечко. Гадкая. Мерзкая.
Пиц рассмеялась.
— Вот он, мой Мишка Тум-Тум, во всей красе! — Она крепко обняла медвежонка и поспешила к грузовику.
— Нашли? — вежливо осведомился Сэм. — Ну, поехали. — Он завел мотор, грузовик тронулся с места. Все время, пока шла поисково-спасательная операция, он мирно дремал в кабине, оборудованной кондиционером, и даже не подумал чем-то помочь Пиц. Настало время отыграться.