– Если обидишь, общаться с тобой не стану.
Жорик задумчиво кивнул.
Аленка расцветала на глазах. То ли первая любовь давала всходы красоты на почве Аленкиных природных данных, то ли так и должно было случиться – отец до того, как окончательно спился, слыл красавцем и бабником, – но Аленка получила вполне заслуженный статус первой красавицы. На нее заглядывались все мужики, да что там мужики, даже женщины с плохо скрываемой ревностью подолгу вглядывались в лицо сестры Бориса, пытаясь найти в ней хоть малейший изъян. Жорик, судя по всему, на время излечился от болезненного самолюбования и боялся потерять свою возлюбленную. Он просто сдувал с нее пылинки, держался за ручку, обнимал, прижимал, шептал ласковые слова... Аленка была счастлива: озорные с детства глаза горели так, что можно было подносить спичку. Никакая лупа была не нужна. Вместо мальчишеской дурашливости вдруг начала проявляться невероятная женственность и какая-то зрелая мудрость. Алена, не проходя никаких специальных курсов и не читая специальной литературы, знала все приемы общения с мужчинами. Перед ее обаянием не мог устоять никто. Вот и Жорик – гроза дискотек и вечеринок – сломался, когда Алена поставила ультиматум:
– Знаешь, Геша (полное имя Жорика было Георгий), я тут подумала между делом и решила, что из меня получится неплохая жена.
– То есть ты, в принципе, девушка на выданье? – съязвил Жорик.
– Если бы ты сам этого не сказал, я бы сомневалась. Но теперь, пожалуй, придется заняться поисками мужа.
Надо заметить, что Алена всегда рвалась к намеченной цели и достигала ее любыми способами. Ее предназначением было – украшать и покорять. Жизнь любого человека, с которым Аленка сталкивалась, делалась ярче, эмоции становились мощнее, хотелось праздника.
Праздник в виде свадьбы не входил в ближайшие планы Жорика, он попытался противостоять:
– Ну так поищи. Посмотрим, найдется ли альтруист, готовый взять тебя на себя!
Это была его первая и, увы, последняя, ошибка.
– Посмотрим, – Алена откинула назад русую копну волос и чуть прикусила губу. У нее с детства была такая привычка – когда она собирала досье на брата, она в задумчивости прикусывала нижнюю губку острым краем верхнего клыка. Так как сбору компромата было посвящено значительное количество времени, закусывание губы превратилось в стойкую привычку.
И прячет человек сожаление или еще более тяжкое чувство – раскаяние – в себе, давит его и более или менее заметно постепенно меняется сам. И не только душевно, но и физически. Во многих странах широко распространены не только психоанализ, но и психосоматические отделения, где лечат болезни организма, связанные с состоянием души. Ну хорошо, уступим материализму – мозга.
Н..П. Бехтерева
В детстве Аленка была довольно мстительной особой, в моменты обиды она придумывала коварные планы, как наказать обидчика. Именно в то время возник список. Нет, не список, а СПИСОК! Целый месяц, превозмогая страстное нетерпение сообщить о проступках брата в должные инстанции, Алена собирала на карандаш малейшие обиды. Только она знала, что означает запись «6 в 3 – градусник». Означало это следующее: шестого числа в три часа дня Бо разбил градусник, и малюсенькие шарики ртути раскатились по всему паркету, никак не желая собираться в один большой комок, чтобы быть пойманным на бумажку и навсегда отправиться в путешествие по канализационным трубам. Алена изо всех сил пыталась помочь брату, но тот свирепо шикнул на нее: – Отстань, козявка, это вредно! А сам с любопытством продолжал гонять ртуть по полу.
Алена была не лыком шита. Проглотив желание поиграть с рассыпавшимися серебряными шариками, она отрубила:
– Конечно, бисер перед свиньями метать – не моя забота!
Девчонка гордо удалилась. Вести дневник. Это и был момент, когда она решила стать сборщиком компромата. Так ее прозвал Бо, когда узнал, что Алена выложила маме все содержимое СПИСКА.
В списке были и менее значимые проступки: Бо оставил Алену одну дома и не купил обещанное мороженое; Бо подсматривал за родителями в замочную скважину, Бо выгнал девочку ночью из спальни, Бо не открывал дверь полчаса, Бо не пускал Алену в ванную, Бо поругался с соседкой по кличке Гордониха... Аленка вошла во вкус, она уже исписала своим аккуратным почерком несколько листов. Список по мере роста как будто приобретал одушевленность, Алена даже как-то полюбила его, как свою секретную игрушку. Она бы, может, и не стала показывать маме набор злодеяний брата, но както раз Борька в присутствии своего лучшего друга Жорика назвал Алену «козявкой» три раза подряд. Мало того, выгнал ее из комнаты и закрылся на ключ. Алена рассвирепела и приняла решение завтра же утром огласить досье. Алена искренне переживала за маму, поэтому пришла в спальню со списком и таблетками валерианы. Она не раз видела, как та самая Гордониха, которая все время на всех орала, после очередного ора закидывала в себя маленькие желтые таблеточки. Правда, Аленка сначала думала, что это – для злости, ну, чтобы всегда быть в форме. Бо посмеялся над Аленкиными детскими мыслями и разъяснил, что таблетки нужны не для злости, а для успокоения или для сердца. Одним словом, час Х настал, и младшая сестра протянула матери перечень накопленных злодеяний.
Мама внимательно изучила список. Пока она читала, Алена торжествовала. Наконец-то все ее обиды будут отомщены! Интересно, на сколько мама запрет противного братца? Самое меньшее – месяц одиночки! С Алениного лица не сходила самодовольная улыбка триумфатора, которую девочка тщетно пыталась скрыть за проявлением нежной заботы – маме в любой момент может понадобиться лекарство. Однако выражение маминого лица оставляло желать лучшего. Никакого гнева, хмурых бровей, даже ни одного кивка головой ни в какую сторону. Впрочем, пару раз мама почему-то слегка улыбнулась. Прочитав весь СПИСОК, она начала громко хохотать. Мама смеялась так, что Алена решила, что это и есть сердечный приступ. Она робко протянула маме валериану:
– На, мам, выпей!
– Что это? – с трудом подавив смех, поинтересовалась мама. – Зачем мне это?
– Ну, как? Тебе же надо оправиться, как-то прийти в себя от прочитанного. Я понимаю, что тебе может стать плохо с сердцем.
Мама снова начала давиться смешинками. Она крепко прижала к себе обалдевшую Аленку, которая все еще протягивала пузырек с желтыми таблетками.
– Сколько? – сдерживая смешинки, спросила мама.
– Минимум месяц! – твердо ответила Алена, которая чувствовала себя этаким народным мстителем, практически – Робин Гудом.
– Всего лишь месяц? – мама, похоже, удивилась и сочла наказание на такой срок ничтожно малым.
– Ну, можно два, – с сомнением сказала Алена, не веря своему счастью.
Мама обнаружила пробел во взаимопонимании.
– Я имею в виду, сколько ты собирала всю эту жалобную книгу?
У Алены сперло дыхание. Кажется, они неправильно поняли друг друга, а она считала, что вопрос уже решен.