– Да, он такой, наш босс, – сказал я с легкой улыбкой.

– Кроме того, о человеке многое говорит и то, какие друзья его окружают, – улыбнулся Робб. – Хотя вся ваша команда довольно страхолюдна, если смотреть со стороны, но все равно видно, что все вы ребята славные, беспредельно верные Скиву. Гораздо более, чем того требуют отношения работодателя и служащего. Это очень хорошо говорит о нем… и о вас.

Прежде чем я успел что-то произнести, он протянул руку, которую я охотно потряс. После этого Робб повернулся, чтобы воссоединиться с остальными делегатами.

Глядя ему в спину, я не сразу усек, что кто-то встал со мной рядом.

– О! – сказал я, повернув голову. – Привет, босс.

– Привет, Гвидо. Мне кажется, ты только что собирался поведать мне, что происходит. Давай немного прогуляемся, и ты на ходу мне все расскажешь.

Так я и поступил.

Я рассказал ему обо всем, что мы делали с того момента, когда вернулись с Извра, подвергнув содержание повествования лишь весьма легкому редактированию.

Когда рассказ закончился, он долго хранил молчание.

– Прошу за все прощения, босс, – наконец не выдержал я, желая добиться от него хоть каких-нибудь комментариев.

– Нет, Гвидо, – сказал он. – Это я должен просить у вас прощения.

С этими словами он повернулся и двинулся в сторону конюшни.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Среди моих лучших друзей имеются драконы.

Зигфрид

Великий Скив. Что за дурацкая шуточка!

Если в моей жизни и были моменты, когда я чувствовал себя менее великим, чем сейчас, то я об этом, наверное, запамятовал.

Ирония ситуации заключалась в том, что какой-то час назад я чувствовал себя на вершине мира. Я сообщил королеве Цикуте, что не хочу на ней жениться, и сумел при этом выжить. Я не только остался жив, но и избежал страшной угрозы ее отречения, которое, если бы состоялось, вынудило бы меня управлять королевством в одиночку. Впервые за много месяцев я был полностью свободен от каких-либо обязательств или обязанностей. Я в буквальном смысле чувствовал себя на седьмом небе.

После этого выстрелили в Глипа. Это, в свою очередь, позволило мне узнать, что моя команда решала целую кучу проблем, даже не поставив меня в известность. Мои друзья поставили себя под огонь ради того, чтобы я не тревожился.

Меня очень огорчало сознание того, что отныне я не мог полностью доверять своей команде. Я не мог доверять им хотя бы потому, что они перестали доверять мне и не сообщали честно и открыто о том, что происходит.

Я ощущал некоторую растерянность и чувствовал себя каким-то незащищенным. Так бывает почти всегда, когда на меня одновременно наваливается куча проблем. Поэтому я отправился в конюшню поплакаться на плече Глипа.

Он, естественно, спал. Оправлялся от шока, как сказала Маша. Убедившись, что Глип устроился вполне удобно и что его рана заживает, я снова предался размышлениям.

Я люблю конюшню потому, что туда очень редко кто-нибудь заходит. Мне сказали, что людей отпугивает запах, но если вы провели несколько лет в обществе любимого домашнего дракона, от аромата дыхания которого загнулся бы сам могильный червь, амбре скотного двора и тем более конюшен вас совершенно не тревожит. Одним словом, конюшня – то место, где я могу побыть в одиночестве. Место, где…

– Привет, Скив!

Я даже не обернулся на голос, поскольку сразу его узнал.

– Значит, ты все-таки нашла меня, Банни. Что теперь? Еще куча ведомостей? Неужели Гримбл, представляя бюджет, снова ошибся в десятых долях процента?

Она не ответила, и мне все-таки пришлось повернуться в ее сторону.

Ее формы, как всегда, были великолепны, и их созерцание не могло не доставлять удовольствия. Но в этот момент Банни почему-то смотрела в землю и при этом слегка дрожала.

– Вообще-то, – еле слышно сказала она, – я пришла посмотреть, как чувствует себя Глип, и вовсе не хотела тебе мешать. Оставляю тебя в одиночестве, а на Глипа взгляну позже.

С этими словами она повернулась, чтобы уйти.

– Постой, Банни! Прости меня. Я вовсе не хотел на тебя рычать. Это… Просто день выдался тяжелый. И все.

Банни остановилась и, стоя спиной ко мне, спросила:

– Так ты хочешь, чтобы я ушла, или нет?

– Да. Нет. Не знаю, – заикаясь, произнес я. – Я настолько вывернут наизнанку, что действительно ничего не знаю.

– В этом, видимо, и заключается суть проблемы, не так ли? – спросила она, поворачиваясь наконец ко мне лицом. – Если ты не знаешь, чего хочешь, как, по-твоему, об этом могут знать другие?

– Это еще не все, – сказал я. – Теперь я даже не знаю, кому можно доверять.

– Неужели только потому, что Гвидо, Нунцио и прочие затеяли крошечную операцию, не поставив тебя в известность?

– Ты, выходит, слышала об этом? – спросил я, а когда на меня вдруг накатило озарение, добавил: – А может быть, ты знала об этом с самого начала?

– Если честно, то я об их предприятии ничего не знала. Они, видимо, решили, что я почувствую себя обязанной поставить тебя в известность.

– Это греет душу.

– Неужели? – сказала она. – Хочу быть до конца честной с тобой, Скив. Если бы они включили меня в свою компанию, я бы их планы поддержала.

– Неужели?

– Вот именно, Скив. Все эти заморочки с королевой Цикутой и государственными финансами уже скрутили тебя в тугой узел. Новые проблемы могли тебя просто доконать.

– Понимаю, – протянул я. – А я-то думал, что кто-кто, а ты, Банни, уж точно окажешься на моей стороне.

– С какой поры у нас появились «стороны», Скив? – со вздохом спросила Банни. – Как мне кажется, мы все – одна команда. Ты, случаем, об этом не забыл?

– Не забыл. Но…

– Боюсь, что в последнее время ты перестал прислушиваться к себе, Скив, – продолжила Банни. – Помнишь то время, когда я впервые здесь появилась? Тогда ты едва не открутил мне голову, поскольку опасался, что я навалю на тебя дополнительные заботы. А теперь ты страшно расстроен тем, что Гвидо и Нунцио избавили тебя от гнета лишних забот. Ты ощущаешь растерянность? Если да, то ты не одинок. Все остальные чувствуют себя точно так же.

– Нет… Я просто не могу сейчас ни на чем сосредоточиться.

– Я это заметила, – сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти. – Короче, когда ты в себе разберешься или пожелаешь с кем-нибудь поговорить, дай мне знать. До этого, я полагаю, мне не стоит перед тобой маячить.

– Банни… – начал я, но она уже ушла.

Потрясающе!

Я привалился спиной к загону Глипа и дал полную свободу мыслям.