Это прозвучало искренне.
Не менее искренне в желании испариться прозвучал стук каблуков по лестнице – она даже не стала вызывать лифт.
Иван вернулся домой озадаченным и буквально упал в кресло. Думать было не о чем. Все решено. Единственный человек, который может прояснить ситуацию, это Аня, но она сейчас на работе. Видимо, в последний раз. С завтрашнего дня она будет дома постоянно. Иван вспомнил, что Маринка теперь тоже живет «дома» – в другом его доме. Он набрал ее номер, хотя помнил обещание не звонить:
– Ну как ты? Освоилась на новом месте?
Марина была не так приветлива, как он ожидал.
– Я сама тебе позвоню, мы же договорились.
– Извини, – Иван расстроился еще больше. Ну почему он ведет себя как подросток, ведь правда, он же обещал ей, что будет каждый вечер ждать звонка. – Я просто хотел тебе сказать, что я сделаю все, чтобы между нами не было никаких тайн.
– Хорошо, – Маринка, наверное, улыбнулась. – Я позвоню. Пока.
Гурьев быстро провел краткий сеанс самовнушения, на котором почти убедил себя в том, что Марина занимается обустройством нового жилья, поэтому ей недосуг с ним разговаривать. Он нажал отбой.
Телевизор смотреть больше не хотелось, из дома выйти было невозможно – Дашку нельзя было оставлять без присмотра. Он прилег на диван и вспомнил свою бабулю. Ее фотография, как прежде, стояла на том самом месте, что и во время поминок. Иван тихо встал, осторожно подошел к ней и начал пристально разглядывать, как в том сне. Гурьев не сильно верил в привидения, гадалок и прочую ерунду. Но в случае с Анной Федоровной он был готов поступиться принципами. Она была нужна Ивану. Однако ничего сверхъестественного на фотке он не увидел, хотя таращился на нее минуты три. Он не просто смотрел, он разговаривал с изображением. Вдруг в полумраке Гурьев разглядел отпечатки пальцев, как будто кто-то провел по фотографии рукой. Он включил свет. Так и есть. У него похолодело в груди. Это был тот самый след, оставленный им на фотографии во сне.
Похоже на наваждение. Ивану стало не по себе. Гурьев почти запаниковал, он позвонил Глебу и рассказал, что случилось. Глеб проявил себя на редкость рассудительным и последовательным джентльменом:
– Старик, я понимаю, за последнее время тебе многое пришлось пережить. Ты расслабься, знаешь, у тебя есть вокруг люди, которые приведут тебя в чувство в случае чего.
– Это ты, что ли?
– Конечно нет, раз ты задаешь такой вопрос. Ну, хотя бы Дашка. Ты понимаешь, бывают в жизни положения, когда молодой, здоровый, умный, работоспособный и, в общем-то, порядочный парень с хорошей родословной просто не имеет права сойти с ума! – Глеб в любой ситуации оставался самим собой. – Короче, я сейчас приеду! – рявкнул он.
Гурьев оценил жертву. Глеб только недавно начал встречаться с девушкой своей мечты – потомственной еврейкой Лорой, с тяжелым пышным задом, тонкой талией и огромной грудью. Странно, как могут измениться желания, если долго заниматься самовнушением. Иван подумал, что в молодые годы Глеб всегда пользовался стройными блондинками. Гурьев, впрочем, был рад, что его самый близкий друг Глеб близок к исполнению мечты всей его жизни.
Только не думайте, что аферисты положат голову на плаху ради достижения своих целей. Сто тысяч раз проверенные схемы и природное чутье создают им репутацию везунчиков. В любой острой ситуации, когда нужно «ответить за базар», «пойти поговорить» или встретить «маски-шоу», никто и близко не увидит могущественного приятеля, который одним звонком «генералу» мог бы разрешить щекотливую ситуацию. Зато в момент, когда вас выпустят из КПЗ, он будет ждать у порога с букетом и, скромно потупив взор, скажет: «Не стоит благодарности, твое освобождение обошлось мне всего в пару звонков». Вам даже не придет в голову выяснять, кто на самом деле вас освободил.
Глеб постучал в дверь уже через полчаса.
– Ну ты даешь, – обрадовался Иван появлению друга.
– Давай, наливай, – было непонятно, шутит Глеб или правда хочет выпить.
Иван на всякий случай сделал вид, что принял слова за шутку. Глеб пару раз чертыхнулся, снимая ботинки, и пройдя в комнату, плюхнулся на диван.
– Ну, рассказывай, что за паника?
Иван молча протянул другу фотографию в стеклянной рамке. Тот пристально рассматривал ее несколько минут, поворачивая во все стороны.
– И что? – наконец спросил он. – Фотография как фотография, Анна Федоровна – как живая. Что такого особенного ты нашел?
Иван коротко повторил свой рассказ по сон.
– Видишь, на стекле точно такие же следы – как будто кто-то провел пальцами по нему, так же было во сне. Каким образом он мог остаться здесь?
Глеб молчал, уставившись на Ивана. Изучение продолжалось минуты три. Затем Глеб снял очки и, достав из кармана специальную тряпочку, тщательно протер их и водрузил на место. После этого он еще раз взял в руки фотографию под стеклом. Он подумал, что Глеб специально почистил очки, чтобы лучше рассмотреть оставленный след. Но тот методично и молча, той же самой тряпочкой, тщательно протер стекло фотографии. Иван оторопел.
– Ты зачем это сделал? – возмутился он.
Глеб оставался невозмутимым:
– Хватит пороть всякую чушь. Что тебе не дает покоя? Нечего выдумывать всякую ерунду. Нет пыли – нет и следа от руки или от тряпки, да мало ли от чего на фотографии остался отпечаток? Я давно хотел с тобой поговорить. Я понимаю, на тебя навалились неприятности и даже несчастье. Но смерть бабушки – закономерная часть ее жизни. А как ты думал – Анна Федоровна будет жить вечно? Между прочим, ты так заковырялся в придуманных тобой образах, что, наверное, единственный не знал, что она серьезно больна. Все знали, даже я. Мне по пять раз в день звонила Аня и просила докторов, советов, участия. Ты понял? Она, между прочим, не моя жена.
– И не моя, – парировал Иван.
– Ты идиот, – ответил Глеб. – Лучшей спутницы тебе не найти на всем белом свете. Я был бы счастлив, если бы она хоть на одну сотую относилась ко мне так, как к тебе. Ты что думаешь, я – совсем мудак, который спит и видит, как бы найти себе в жены такую, как Лора? Просто Аня никогда не будет со мной. Поэтому мне все равно, кто будет матерью моих детей. В случае Лоры, или такой как Лора, я получу гарантированно порядочную, верную и добродетельную жену и мать.
Ивана осенило. Бедный Глеб! Оказывается, все это время он любил его Аню, а та преданно служила своей любви и ему, Ивану. Вот это сюжет! Гурьев где-то в глубине души почувствовал укол ревности и в то же время всплеск удовлетворенного самолюбия.
Глеб продолжал:
– Так что, старик, как только ты окончательно решишь добить Аню своим презрительным равнодушием, смело отправляй ее ко мне. Я о ней позабочусь. Если, конечно, к тому времени еще не женюсь на Лоре. Кстати, можешь вместе с Дашкой отправить. Мы не будем препятствовать вашим встречам.