Впрочем, и перевода его ответа не потребовалось: Риона с облегчением вздохнула и осела бы на палубу, не подхвати ее один из бдительных моряков.
— Твой Бог, должно быть, приглядывал за нами, — прошептала друидесса, — ибо никто еще не отведал подарка.
Теперь заговорила Килин — с такой настойчивостью, что отец ее не мог вставить ни слова возражения. Судя по выражению ее лица и жестам, она говорила отцу, что Медройт и Моргана сами настояли на том, чтобы сопровождать Килин в этом плавании, полностью отдавая себе отчет в том, что их могут казнить; что она полюбила Медройта за достоинство и смелость; что ради того, чтобы защитить свою новую ирландскую родню — ту, что осталась еще в живых после подлого саксонского предательства, — Медройт готов сразиться с целой армией саксов. И, судя по слезам на ее щеках и убийственным взглядам ее отца, родни этой осталось очень и очень немного, что делало ее вдвое ценней.
Ответ короля, когда он последовал, снова не требовал перевода. Возможно, я сошел с ума, гласил весь его вид. Он махнул рукой, и двое матросов связали руки за спиной сначала Медройту, а потом и Моргане. Тем временем остальные перебрались на палубу британского шлюпа и связали всех на его борту. Впрочем, их не зарезали у нее на глазах; Моргана по крайней мере не ожидала и этого.
— Спроси короля, нету ли у него на корабле собаки, — сказала Моргана друидессе, смотревшей на нее с самым несчастным видом. — Или еще лучше — крысы. Скормите животному немного вина из Лайлокенова бочонка. Если вино отравлено ботулином, животное умрет часов через двенадцать или двадцать. И тогда у него с лихвой хватит доказательств повесить всякого, кого он считает виновным за зверство в Дунадде.
Даллан мак Далриада бросил что-то в ответ, на что Килин выкрикнула: «Нет!» — и снова попыталась заслонить собой Медройта. Тщетно, разумеется: она была одна, а матросов — много. Повинуясь приказу отца, двое дюжих матросов оттащили брыкавшуюся, царапавшуюся и даже кусавшуюся девушку в сторону; впрочем, то, что Медройт явно покорил сердце девушки, завоевав также ее неколебимую преданность, не ускользнуло от Даллана мак Далриады. Было также совершенно ясно, что ирландский король не имеет ни малейшего представления о том, что с этим делать, — в общем, налицо был страдающий, смятенный родитель, изо всех сил старавшийся защитить свое дитя, тогда как весь мир вокруг него летел в тартарары.
В конце концов он отдал еще одну короткую команду, повинуясь которой Медройта и Моргану стащили с палубы вниз. Последнее, что они успели увидеть, прежде чем оказаться в тесном, холодном, сыром, грязном и провонявшем рыбой и крысами трюме, — это Килин, вырвавшуюся из рук матросов и обрушившуюся на отца с кулаками. Впрочем, почти сразу силы оставили ее, и она, плача, обмякла в объятиях Рионы.
Тяжелая крышка с грохотом захлопнулась, лишив их возможности лицезреть горе Килин и дальше. Впрочем, для Медройта это, возможно, было и к лучшему. Дрожа, лежали они в узкой щели между обшивкой и тяжелым сундуком, в котором что-то громыхало и перекатывалось — не иначе, железные слитки, которые везли на север, чтобы превратить в оружие.
Изможденная, вся в синяках от соприкосновения с обшивкой Моргана лежала в темноте, пытаясь понять, о чем спорят над ее головой по-гэльски. Как и немецкий язык, на котором говорили саксы, его можно было разобрать, если внимательно вслушаться в сходство построения фраз и пусть и странно произнесенные, но знакомые слова.
— Я довольно уже понимаю по-гэльски, — шепнул Медройт, — чтобы понять, о чем они. Даллан приказывает, чтоб ему принесли крыс и этот Лайлокенов бочонок с вином. Он собирается попробовать, тетя!
— Моли Бога, чтобы он поверил Килин и своей друидессе, ибо Риона Дамгнейт далеко не дура, и он это знает. И он поворачивает к берегу. — Корабль начал раскачиваться по-новому, однако назад, на юг, явно не развернулся. — Он плывет прямо в Дунадд, чтобы самому убедиться в смертях. Господь да смилуется над нами, Медройт, ибо сомневаюсь я, чтобы это сделал Даллан мак Далриада.
— Прости меня, — выдавил из себя Медройт — так извиняется за учиненный в доме разгром потрясенный ребенок.
— Тебе не за что извиняться, Медройт: ты поступаешь правильно и достойно уважения.
— Нет, — горячо возразил он ей. — Я извиняюсь не за то, что поплыл вдогонку Даллану. Я прошу прощения за то, что позволил и тебе плыть со мной. Я ощущаю себя вдвойне болваном и буду жалеть об этом столько, сколько ирландцы позволят нам оставаться в живых.
Она пыталась найти какие-нибудь слова утешения, но ее усталый мозг отказывался работать.
Поэтому она просто лежала молча, уложив голову на моток каната, и ждала, пока умрут крысы — а вскоре за ними и пленники. День тянулся невыносимо долго. Должно быть, в жизни Морганы не выдавалось еще дня, столь мучительного в физическом отношении. Конечно, боль была не такой острой, как при родах, но зато тупой и бесконечной, ибо корабль продолжал раскачиваться на волнах, то и дело швыряя пленников друг на друга и на содержимое трюма. Горло ее горело от тошноты, накатывавшей на нее время от времени с усилением качки. В эти минуты Медройт пытался помочь ей, поддерживая плечом, ибо руки у обоих оставались туго связанными за спиной.
Непривычная к морским путешествиям Бренна МакИген страдала молча. Под парусом ей ходить не доводилось, а в недолгие поездки из Дублина в Лондон и Эдинбург она старалась летать самолетом. Впрочем, и Моргане, множество раз плававшей с Айнис-Меноу на большую землю и обратно, ни разу не приходилось путешествовать в темном, замкнутом пространстве, не видя ни неба, ни волн. Медройта тоже стошнило несколько раз, и он бормотал извинения, стараясь не испачкать тетку. Еды им не давали, что было, возможно, и к лучшему, но не давали и пить — что добавляло им страданий. Конечно, состояние их не внушало пока опасений — ничего такого, с чем Моргана не справилась бы, — и все же ей отчаянно хотелось прополоскать рот от накопившейся в нем кислоты.
Целая жизнь, казалось, прошла, и день сменился ночью, лишив их тех немногих лучей света, что проникали в щели палубы. Полная темнота действовала удушающе. Корабль снова содрогнулся, меняя курс.
— Должно быть, мы входим в гавань Дунадд. По времени уже пора.
— Интересно, — отозвалась Моргана с горечью, сдерживать которую больше не могла, — сдохли ли уже крысы?
— По крайней мере нас не заставили отведать вина из бочонка. Я почти ожидал, что он прикажет это.
Моргана поежилась.
— Может еще и приказать.
До них донесся далекий всплеск, корабль дернулся и остановился, покачиваясь на якоре. Над головой послышались голоса, кричавшие что-то по-гэльски, и другие — слабее.
— Похоже, они привели сюда и шлюп, — немного удивленно заметил Медройт.
Моргана нашла в себе силы усмехнуться.
— Что, отказаться от даровых корабля и нескольких новых рабов? Твой тесть далеко не дурак, дорогой племянник. Ему, — мрачно добавила она, — очень пригодится даже столько — возместить хотя бы часть тех, кого убил Лайлокен. Зима на носу, а этот удар грозит уничтожить всю его колонию.