— Зоина родная сестра! Близняшка ее!
— Откуда она взялась у тебя на даче, эта близняшка? Как это получилось?
— Как угодно! — гаркнул Боровский и с обидой пояснил:
— С такой женушкой, как у меня, там мог и сам черт оказаться.
Карлуша вызверился:
— Ты сам себе выбрал такую жену. Шлюха, настоящая шлюха. Сколько раз тебе было говорено…
— Знаешь, не начинай. Легко перекладывать с больной головы на здоровую. Лучше давай вспоминай, кто был там под пледом, кого мы там кокнули?
— Да жену! Твою жену! — завопил Карлуша.
— Как бы не так! — завопил и Боровский. — Нет там моей жены! Домработница утверждает, что жену мою после видела, недавно совсем, а на даче лежит Денисия.
Карлуша выразил сомнение:
— Да как же Елена узнала, кто там лежит, если они близнецы, жена твоя и эта Денисия?
— Ее драное пальто там на вешалке висит, а в нем документы. И челочка! Челочка! Как можно было стрелять в лоб и не заметить челочки?
— Челочки? — задумчиво промямлил Карлуша.
— Да, челочки! Нет челочки у моей жены! — по-бабьи взвизгнул банкир и жалобно заскулил:
— Выходит, Зоя жива. Так где же она, моя Зоя? Елена видела ее. Зоя приходила сюда. Надо ей звонить. Надо ее найти. Если она узнает о смерти сестры, сразу поймет все. Утром у нас об этом деле серьезнейший был разговор, мы повздорили, потом я на дачу ее услал… Короче, Зойка не дура.
— Она-то не дура, да ты дурак! — взбесился Карлуша. — Ты же в комнату заходил, ты же сказал мне, что спит она, твоя Зойка! Неужели не видел челочки?
Банкир растерянно бубнил:
— Может, видел, может, не видел… Я тогда в таком состоянии был…
— Вот именно. С этой твоей молодой женой ты теперь все время не в том состоянии. Лучше скажи мне, что делать нам?
— Не знаю.
— Кого я спрашиваю? — взвыл Карлуша. — С кем советуюсь? Что ты, мозгляк, вообще можешь знать?
Теперь и я во всем сомневаюсь: Денисия там или Зоя?
— А что тут сомневаться? — промямлил Воровский. — Я по твоему совету слежку за женой устроил, вот Зоя и выкручивалась. Ей делать это просто, еще бы, четыре сестры. Как я об этом не подумал? Приказал ей быть на даче, вот она Денисию и послала вместо себя, а сама бегом к любовнику.
Карлуша презрительно хмыкнул:
— Ну ты и дурак. Слушай, ты вообще уверен, что утром со своей женой разговаривал? А жил ты с кем?
Может, эта хитрожопая Зоя какую-нибудь из своих сестер тебе подложила. А что, попросила за нее в постели твоей подежурить, а сама — налево. Не удивлюсь, если это так. Не удивлюсь, если теперь все сестры в курсе. Все сучки знают, что происходит там у тебя. Короче, убирать будем всех.
Банкир испугался:
— Как — всех?
— Всех сучек. Где уверенность, что нас видела Зоя? Может, на дачу тогда заскакивала ее очередная сестра. Черт знает! О чем ты думал, когда женился? Клонированная жена! В голове не укладывается.
Страшное дело! Так, время не терпит, — спохватился Карлуша. — Некогда мне здесь с тобой болтать. Где эти сучки живут? Давай мне их адреса.
Боровский запаниковал:
— Зачем? Что ты собираешься делать?
Раздался шлепок. Судя по всему, Карлуша залепил банкиру пощечину.
— Давай адреса! — завопил он. — Ни минуты нельзя медлить! Их надо прикончить раньше, чем эти цыпочки узнают о смерти сестры. Если они в курсе, могут кое-что сообразить. Со страха еще попрутся в милицию…
— Нет у меня их адресов, — плаксиво промямлил Боровский. — Одна в отеле каком-то горничной работает, другая — в кондитерском цехе при ресторане.
— При каком ресторане?
— Понятия не имею. Знаю только, что в центре Москвы. Та, что в кондитерском, Степанида, а Федора — горничная. Обе Гронские, как моя жена.
— Та-ак, — задумчиво пропел Карлуша, — спасибо и на этом. Я убегаю, а ты остаешься. Сиди сторожи, может, явится Зоя. Если что, сразу звони.
Мимо Денисии пронесся решительный топот, хлопнула дверь, и наступила тишина. В этой тишине вдруг раздался жалобный вой банкира. Он, как баба, рыдал, приговаривая:
— Зоенька, что ты натворила, Зоенька, Зоенька, любимая моя…
"Что делать? — растерялась Денисия и тут же решила:
— Надо выходить. Надо срочно спасать сестер".
Она бесшумно выбралась из шкафа и беспрепятственно проследовала к двери, даже открыла ее. Банкир в своем кабинете громко стенал и ничего не слышал. Можно было спокойно уйти, но Денисия повернула обратно. Захотелось взглянуть в подлые глаза банкира.
Вернуться толкнула Денисию ненависть (жгучая ненависть к банкиру), но лучше бы она не возвращалась. Какой сразу поднялся шум: крики, слезы, уговоры — невероятный ажиотаж.
Увидев ее, банкир с воплями: «Зоя, Зоя!» — упал на колени и начал молить.., о пощаде. Сначала Денисия испугалась, но затем, пользуясь случаем, попыталась выведать, что за разговор произошел у Воровского утром с сестрой, да какой там! Он твердил:
— Ты права, я подлец, — и ничего более.
Денисия попробовала использовать излюбленный Зойкин прием: она задрала вверх подбородок, встала в горделивую позу и надменно приказала:
— Или ты все честно выкладываешь мне, или я сейчас навсегда ухожу. Больше ты меня не увидишь.
Банкир испуганно взглянул на нее и спросил:
— А что еще я должен тебе выложить? Утром я был предельно с тобой откровенен. Теперь ты все знаешь.
Вот так раз: приехали! Не говорить же ему, что забыла все подчистую! Денисия растерялась, но виду не подала.
— Все? — строго спросила она.
Боровский нахмурился:
— Ну, не все, конечно, всего я и сам не знаю.
И зачем тебе? Зоенька, ты не представляешь, какие это страшные люди… Ты на даче была? — вдруг спросил он, бледнея.
— Я сидела в шкафу и прекрасно слышала весь ваш разговор, — заявила Денисия. — Поэтому знаю, что вы убили мою сестру.
Банкир схватился за сердце, начал вываливаться из кресла.
— Приступ, приступ, — хрипел он. — Стенокардия…
Денисия испугалась. Она страшно его ненавидела, но смерти его не желала.