Его желание исполнили. В салоне зажегся свет.
И, разглядев ярко-желтые глаза и черную косматую шерсть того, что сидело на водительском месте и скалило клыки размером с карандаш, Денис вдруг замер. В чудовищно деформированных и увеличенных очертаниях ему почудилось что-то неуловимо знакомое. И он наконец вспомнил…
Вспомнил, как неделю назад придавил колесом разлегшегося посреди единственного парковочного места кота, а потом брезгливо отшвырнул ногой подальше обмякшее черное тельце.
– Из-за кота, сука?! – заорал продавец-консультант и, нащупав валявшийся на дороге камешек, изо всей силы запустил им в лобовое стекло. – Из-за кота?!
Мотор взревел, а огромная звериная морда ощерила клыки в чем-то до ужаса напоминающем улыбку.
Потом еще недели две любители всяческих баек обсуждали в Интернете загадочную историю о том, как одного мужика переехала машина, за рулем которой никого не было. И она не катилась, допустим, с горки, а просто ехала сама по себе. В доказательство к истории прилагалась запись с камеры видеонаблюдения, висевшей над дверью подъезда. Но знающие люди отвечали, что на записи, во-первых, ничего толком не видно, а во-вторых – она бракованная.
Потому что там постоянно мелькало какое-то большое темное пятно.
Студент малоизвестного вуза Валера однажды летом решил устроить на родительской даче шашлыки. Он закупил пива и на всякий случай водки, добыл на огороде юных огурцов, укрепил лавочку перед дачей и вытащил из сарая седой мангал. Также имелись два неестественно легких мешка с углем и бутылочка зажигательной жидкости, из которой обязательно кто-нибудь пустит огненную струю, когда мангал давно уже полыхает.
Правда, собственно шашлыка у Валеры было мало – всего одно пластмассовое ведерко, которое со вчерашнего дня занимало всю нижнюю полку в холодильнике и благоухало уксусом. Но Кирюха, приятель из соседнего дачного кооператива, сообщил, что его отец недавно купил пять кило свинины, мать уже не знает, что из этой свинины делать, и даже грозится сшить себе мясное платье, которое видела по телевизору на «одной педерастке». И обещал принести пару кило этого нескончаемого мяса.
Гости начали подтягиваться после обеда: летом всем студентам хочется поспать подольше. Первым приехал Валерин однокурсник Санек. Он привез кудрявую Светку, с которой они были в свободных отношениях: то жили вместе, то не жили, то бурно, с матерными визгами, ссорились, и только раз в год, обычно летом, Светка все-таки садилась Саньку на шею, а он начинал жаловаться на несвободу, женскую логику и заевший быт.
Пришел Кирюха с большим красным ведром, в котором под самодельным прессом из тарелки и плоского камня томился обещанный шашлык. Последним явился Виталик Блох, причем Блох в данном случае не какая-нибудь немецкая, например, фамилия, а прозвище, означающее именно блоху в мужском роде. Виталик был мелкий, кудрявый, с выпирающим дуэтом носика и кадыка и очень активный.
Раздули угли, открыли пиво. Светка начала готовить салат. Когда она сидела у Санька на шее, ей отчаянно хотелось по любому поводу демонстрировать свои кулинарные навыки и вообще домовитость. Валера, который лучше бы съел огурцы так, без салатного обрамления, с неодобрением смотрел на Светкину потную мордочку и думал, что Санек-то, пожалуй, дурак.
Компания была крепкая, дружили давно и плотно. Хорошая была компания, стабильная, можно сказать.
– Вы такого шашлыка никогда не жрали, – доказывал Кирюха, любовно нюхая свое ведро. – Мариновать надо в кефире. Говно ваш уксус.
– А я люблю с уксусом! – игриво возразила Светка.
– Да-ача-а… – пропел Виталик по кличке Блох и, раскинув руки, повалился в траву. Корень древней яблони больно ткнулся ему в копчик. Виталик подскочил, держась за зад, и Санек с готовностью загоготал – басовито и раскатисто. У соседей собака заметалась по участку, хрипя от распирающего шерстяную грудь чувства долга. Дачка Валериных родителей стояла на отшибе, у леса, и шуметь тут можно было беспрепятственно – бесилась от этого только собака и иногда – ее толстая хозяйка.
Уже была съедена половина заготовленного мяса, оценена разница между уксусным и кефирным маринадом, рассказаны все последние новости. Светка сидела у Санька на коленях и чесала его за ухом – по привычке, наверное, потому что Светка была кошатница и любила, разумеется, «британцев».
И тут Валере захотелось огурцов – нормальных, целеньких, без противной масляной пленки. И петрушка закончилась – точнее, ее почти единолично уничтожил Кирюха, обкладывавший каждый кусочек своего хваленого шашлыка зеленью.
Поднявшись и весело удивившись неустойчивости ног, Валера отправился на огород. Огород был на задах участка, у забора. За забором начинался лес – обычная дачная рощица, с грибами, сетью тропинок и помойками под каждым вторым деревом.
Валера присел на корточки и начал старательно собирать маленькие еще, колючие огурцы. Перед глазами немного плыло, и даже лес за забором как будто колыхался слегка. Особенно молодая березка, которая росла у самой калитки, так и кланялась туда-сюда, точно ее сгибали резкие порывы ветра.
– И что характерно!.. – взметнулся у Валеры за спиной тенорок Виталика, и все захохотали.
Валера горкой сложил огурцы на землю и потер глаза: все-таки рябило в них неприятно, особенно эта мельтешащая березка раздражала.
Лес снова слился в темно-зеленую массу. Вообще Валера был близорук, очки презирал, а от линз у него чесались глаза.
Быстро выщипнув пучок обильно разросшейся петрушки, Валера пошел обратно, теряя по дороге огурцы.
Стемнело, рядом с мангалом развели костерок – «для подсветки», как сказал Санек, и тут же получил в ответ пронзительный вопль Виталика: «Га-а, это ж ты – подсветка!»
Грянул гогот – сначала не очень дружный, потому что не все поняли шутку сразу.
– Мальчики, ну вы вообще… – капризно протянула Светка и положила себе еще ложку салата. Она пришла в чисто мужскую компанию, чтобы стать объектом всеобщего внимания и комплиментов, а не всяких там дурацких шуток.
Кирюхе вдруг приспичило послушать музыку – причем громко, чтоб лес дрожал и все завидовали. Освещая себе путь мобильным телефоном и оступаясь с дорожки то в цветы, то в кусты, Кирюха направился к воротам, чтобы включить магнитолу в Валериной машине. То есть машина изначально, как и дача, была родительская, а Валере разрешали безвозмездно пользоваться.
– Кирюх, не надо, – дожевывая шашлык, увещевал его Валера. – Кирюх, поздно уже, бабка ругаться прибежит, – он не знал, что соседка, не такая уж, кстати, и старая, осталась сегодня в городе.
– Да ну нах, – отмахнулся Кирюха, и голубоватое мерцание его телефона скрылось за домом. Затем раздался треск и матерное шипение – Кирюха, очевидно, забрел куда-то не туда.
– Все поломает, – закатила глаза Светка.