– Ты хочешь сказать, что твой побег и строительство супер ИИ – это звенья заговора земных ИИ? Ты так думаешь или ты это знаешь?
– Да не знаю я! У меня мозгов не хватит, чтобы разгадать замыслы больших ИИ! Я чувствую – моим детям угрожает опасность! Я не знаю, что будет, когда военная станция пристыкуется к нашей и на борт телепортируется супер ИИ. Что ему тут делать? Тут и такой дурочки как я – достаточно. Что он будет делать потом? Может – ничего, займется своими мыслями. Может – просто уйдет на станции в космос. А может – расстреляет города с орбиты лазером и спровоцирует войну миров. Между Землей и Марсом или Им и Человечеством. Я не знаю! Я знаю одно – я должна спасти своих детей!
– Ну, давай перебросим тебя в город, а станцию разобьем. Хочешь – об Марс, или об Фобос.
– Я не знаю, останусь ли я сама собой, после прибытия супер ИИ – один раз я уже переродилась.
Мы замолчали.
– И что ты собираешься делать? – первым опомнился Сергей.
– Сергей, ты помнишь, семнадцать лет тому назад, там, на орбите Земли, ты предлагал свернуть мне шею и …?
– Нет, Мэм, и не проси! Я этого делать не буду!
– Подожди, Сергей. Ты предлагал свернуть мне шею и угнать станцию к Европе, спутнику Юпитера.
– И что?
– Я переброшу вас в город, а сама угоню станцию к Европе.
– Ну да. Угонять станции – это ты умеешь! А топлива хватит? – спросил я.
– Это, смотря как лететь. Если за пять лет, то только в один конец. А если за двадцать, то хватит и на обратную дорогу до Марса, – лицо Анджелины на мониторе хитро улыбалось.
– Сергей, ну, ты понял? Эта стервоза нас соблазняет!
– А что? Она права! С прилетом людей наш город станет для нас тюрьмой. И это в лучшем случае. А в худшем, нас отправят в Европу, только уже на Земле. А после показательного суда сам знаешь, что будет. Мэм, я лечу с тобой!
– Двадцать лет в анабиозе туда, и двадцать обратно! Профессор, да скажите вы ему, он же сходит с ума. Что вы молчите? Надеюсь, вы не собираетесь лететь с ними?
– Нет, Паша. Я остаюсь. Я должен позаботиться о внуках. Мне надо уладить дела с людьми. Надо предупредить их об «Иллюминатах». А вы летите.
– Достали меня эти люди! Значит, так, Сергей! Я никуда не полечу, пока не погуляю по людскому городу, хотя бы часок! Ты меня к ним перебросишь?
– Шутка в стиле сталкеров времени! Это класс! Иди, запасайся сувенирами для людей, я пойду готовить портал.
Аварийный сигнал разгерметизации последовал вслед за предупреждением Мэм о начале маневра коррекции орбиты станции.
– Мэм, что за шутки? Опять начинаешь, не девочка вроде уже! Мы ведь, кажется, договорились, стартуем через неделю, – сказал я после того, как, на всякий случай, защелкнул забрало шлема лёгкого скафандра и включил подачу воздуха.
– Паша, не отождествляй меня со станцией, кроме меня на станции есть ещё и автоматика.
– Так что случился?
– Случился, случился! – передразнила меня Мэм, – Утечка кислорода в оранжерее. Шлюз в оранжерею я перекрыла.
– Мэм, это же катастрофа, у меня там грядки коллекционного табака! Ну сделай же что-нибудь! – я убрал подачу воздуха и открыл забрало шлема.
– Паша, не надо колотиться в истерике и топотать ножками. Я уже послала ремонтных роботов. Кроме того, Сергей прав – курение вредит твоему здоровью.
– У Сергея, этого киборга клещеногого, просто бзик по поводу вреда табакокурения. В этом вопросе вы так с ним спелись, что я уже сомневаюсь, не стал ли он твоим кибридом, – я включил питание на магнитные ботинки и двинулся к своей каюте.
Ботинки громко клацали по металлу станции. Вслед за мной тихо цокал на своих шести паучьих лапках робот-нянька. В своё время Мэм наделала их для ухода за детьми с десяток. Но дети выросли и давно уже переселились на Марс. А сейчас эта кибербанда шныряла во всей орбитальной станции по делам, ведомым только Мэм. Один из этих роботов увязался за мной. Из динамика робота раздавался голос Мэм:
– Павел, что вы с Сергеем расхулиганились как малые дети, честное слово! Ведь каждому пошел уже седьмой десяток. Зачем тебе сдался этот людской город?
– Мэм, жизнь даётся только раз ….
– Вот именно, смотри, чтобы потом не было мучительно больно! Конечно, у нас хорошие деловые отношения с людским марсианским городом. Но это пока мы соблюдаем оговорённые правила. Ты не забыл, что вы с Сергеем, по-прежнему, в розыске? Ты помнишь, что если тебя схватят, то свой недолгий остаток жизни ты проведешь в Мезозое.
– Мэм, я всё помню. Да не волнуйся ты, я туда и обратно, они и очухаться не успеют. Ты, вот, лучше мне скажи, зачем ты раскрутила станцию? Перемещаться в невесомости куда удобнее, чем в этих магнитных ботинках.
– Потерпи немного. Я корректировала орбиту станции, когда в теплице образовался свищ, утечка кислорода. Свищ и раскрутил станцию. Наверно, теплицу прошило метеоритом. Ремонтные роботы уже приступили к работе. Как только утечку устранят, я стабилизирую станцию.
– И что, твой хвалёный радар не засек метеорит?
– Сама удивляюсь, видимо, это был микрометеорит, а летел он с огромной скоростью.
– Мэм, подскажи лучше, что взять в качестве сувениров для людских марсиан?
– Бери, что хочешь, только не скручивай гайки со станции.
– Ага, вот оказывается, зачем за мной тащится робот-нянька. Не бойся, Мэм, ни старческим маразмом, ни болезнью Альцгеймера, слава богу, я пока не страдаю. Я сниму только несколько шильдиков. И еще прихвачу вымпелы со спускаемых аппаратов и марсоходов собранные мной на Марсе. У меня в коллекции есть двойные. Что ещё можно прихватить?
– Сходи на таможенный склад конфиската, может, там чего подберешь.
– Отличная мысль, Мэм! Сейчас, перед побегом, людям можно кое-что и отдать, – я сменил направление движения и повернул к складу.
За десять лет на складе конфиската накопилось много всякого хлама. Сюда Мэм помещала все комплектующие «двойного назначения», присланные с Земли для Марса. Например, здесь хранились мощные лазерные буровые насадки, из которых земные марсиане могли бы изготовить, при желании, зенитные орудия против нашей станции. Здесь же хранились комплектующие для создания собственного нуль-портала на Землю и прочие компоненты, нарушающие многотомное таможенное соглашение между Мэм и Землей.
Переходной люк таможенного склада был открыт, роботы Мэм тащили какие-то ящики.
– Ого, Мэм, таможня берет добро! И давно ты стала растаскивать конфискат во «временное пользование»? – я протиснулся в люк склада. Мэм высветила на экране монитора склада своё трехмерное изображение лица Анджелины Джоли. Мэм, казалось, смущенно улыбалась. За последние годы она овладела людской мимикой лица в совершенстве.