А старый писатель по утрам разгребал дорожку, если накануне был снег, по привычке садился за стол, писал что-то отрывочное, без жесткой арматуры сюжета, как бывало, а просто укладывал на бумагу увиденное, вспомянутое, слушал пластинки, иногда включал транзистор, и однажды, уже весной, попав на говорливую волну, услышал: «Второе дыхание, а можно сказать, новая творческая жизнь открылась у старого писателя Саврыгина. Мужественно отказавшись от набивших оскомину стереотипов, он не только принял сегодняшнее время, но и успешно отстаивает свое право на участие в литературном процессе наших дней».
Писатель до вечера просидел у приемника, крутил, перескакивая с волны на волну, но больше ничего про себя не услышал. Ночью долго не мог уснуть, думал: что бы это значило? И решил, что где-то что-то переиздали. А утром, подметая дорожку от крыльца к калитке, думал: «Нет, помнят еще Саврыгина! Саврыгина так просто не забудешь! Эта мутная пена исчезнет, а Саврыгин останется!»