Сволочам ничего не оставалось делать, как покинуть чрево Парижа и поискать себе пристанища в более фешенебельных районах французской столицы. В этих поисках сопровождали их благородный Эдуард и неверная Кунигундэ. Наконец все вместе нашли они уютный особнячок в Латинском квартале – в особнячке сволочи и поселились, предварительно спросив местное население:
– Ничего, что мы сволочи?
– Нормально, – мрачно ответило местное население. – Все соседи сволочи.
Деньги на оказавшийся довольно дорогим особнячок одолжили у Кунигундэ, сравнительно (с двумя женщинами-сволочами) много заработавшей на проституции, и благородного Эдуарда, нашедшего свое призвание в незаконной торговле наркотиками.
Как-то за завтраком, лакомясь круассанами, благородный Эдуард спросил:
– Кто-нибудь помнит, зачем мы все здесь оказались?
Выяснилось, что не помнит никто.
– Это парижский воздух! – воскликнула вторая женщина-сволочь. – Он кружит голову, как шампанское! Глотнув его, начисто забываешь обо всем. – И, хохоча, как дура, она убежала целовать прохожих студентов-гуманитариев. Благородный Эдуард хотел плюнуть ей вслед, но, вспомнив о своем благородстве, не плюнул.
Телеграмма, которую он через минуту отправил в Змбрафль, найдя адрес Редингота вытатуированным на своей спине (благородный Эдуард использовал и выбросил два зеркала, чтобы прочесть этот адрес), была предельно коротка и гласила:
«ЗАЧЕМ МЫ ЗДЕСЬ ВПРС»
Ответ пришел незамедлительно:
«ВАШУ МАТЬ ВЫКЛАДЫВАТЬ ОКРУЖНОСТЬ ВСКЛ»
Прояснилось, таким образом, всего-ничего, в то время как затуманилось, наоборот, довольно много: в частности, словосочетание «вашу мать выкладывать» поставило благородного Эдуарда не только в странное положение по отношению к его покойной матери, но и просто в тупик. Благородный Эдуард хотел выбросить неприятную для него телеграмму, да призадумался, а телеграмму в руке держал. На ту беду неверная Кунигундэ близехонько и так далее… короче, как начала неверная Кунигундэ благородного Эдуарда нахваливать изо всех сил – тот телеграмму-то и выронил. А неверная Кунигундэ телеграмму-то схватила – только ее и видели. Благородный же Эдуард совсем ни одного слова из телеграммы вспомнить после этого так и не смог – виноват был, как справедливо сказала вторая женщина-сволочь, парижский воздух: он кружил голову и заставлял позабыть обо всем.
Что касается неверной Кунигундэ, то она, изменяя благородному Эдуарду с одним Служителем Культа Личности, показала ему телеграмму, вроде бы, для смеха («вашу мать выкладывать» – ха-ха-ха!), однако – в отличие от благородного Эдуарда – Служитель Культа Личности прекрасно понял, о чем в телеграмме шла речь. Понявши же это, немедленно принялся действовать – и действовал безотказно, что твой автомат Калашникова.
На тот момент Служитель Культа Личности уже давно поведал Личности, культу которой он служил, что Кунигундэ во время родов (Кунигундэ частенько рожала) начала кричать на родном языке Служителя Культа Личности. Так Служитель Культа Личности, случайно находившийся поблизости от места рождения Кунигундэ очередного отпрыска, и получил сведения о великом замысле человечества и о том, что у Окружности есть мозговой центр, адрес которого вытатуирован на спине благородного Эдуарда. В систему этих сведений органично встроилась телеграмма, полученная благородным Эдуардом, о доставке которой Служитель Культа Личности тоже немедленно отчитался Личности.
Приняв отчет и почесав в бороде, Личность, до этого покойный, весьма оживился и спросил:
– Кстати, а не помнит ли неверная Кунигундэ адреса, вытатуированного на спине благородного Эдуарда?
– Не только неверная Кунигундэ, но и благородный Эдуард не помнят его, ибо головы им закружил парижский воздух! – воскликнул Служитель Культа Личности и со знанием дела добавил: – Он же пьянит, как шампанское!
– Ах, да… – вспомнил Личность, но воспоминания не увели его далеко. – Пусть тогда неверная Кунигундэ спишет адрес со спины благородного Эдуарда и передаст его нам где-нибудь в Булонском лесу.
– Это невозможно, – твердо сказал Служитель Культа Личности. – Неверная Кунигундэ никогда – слышите, никогда! – не видела тела благородного Эдуарда. Они не были близки.
– Откуда же такая осведомленность о спине? – саркастически заметил совсем уже оживший и сделавшийся поэтому фривольным Личность.
– Из надежных источников, – убежденно, но обтекаемо выразился Служитель Культа Личности и щедро дал Личности напиться из тех же самых источников.
Личность напился и, отвалившись, заметил:
– Я сделался мятежным и теперь стану вредить делу построения Правильной Окружности из спичек особенно последовательно.
– Поймут ли Вас люди? – озаботился за него Служитель Культа Личности.
– Люди? – только и переспросил Личность. – А люди ли это!..
Подождав и не дождавшись какого-нибудь довеска к сказанному, Служитель Культа Личности решил в очередной раз дать присягу на верность Личности, ибо это никогда не лишне. Он поставил стул на стол, залез как можно выше и оттуда свысока принес присягу, назвав в ней Личность раздолбаем.
Личности не очень понравились содержание и текст присяги, но, учитывая высокое положение говорившего, Личность смолчал и принял принесенную ему присягу как данность.
Между тем, спустившись вниз, Служитель Культа Личности имел вид щенка, написавшего в хозяйские ботинки, и ничуть не удивился, тут же услышав от Личности:
– Убил бы я тебя прямо на месте, да боюсь, что кроме тебя, никто мне больше служить не будет!
– Вам? – обалдел Служитель Культа Личности. – Да любой просто за счастье почтет… Следовать за мыслями великого человека есть наука…
– Да ладно классиков-то цитировать! Тем более – таких…
Короче, инцидент был в который раз навсегда исчерпан – Личность и Служитель Культа Личности обнялись и выработали стратегию совместных действий, хитроумности которой подивился бы и видавший виды городов мира Редингот. Кстати, возможность подивиться представилась ему практически сразу же: уже дня через два: Сын Бернар, ежедневно знакомившийся с прессой и собиравший любые сведения, которые прямо или косвенно могли бы касаться Абсолютно Правильной Окружности из спичек, положил перед Рединготом небольшое объявление, неаккуратно вырезанное из одной провинциальной французской газеты.
Объявление было коротким и жестким:
«ВСЕ, КОМУ ДОРОГА СУДЬБА ПРАВИЛЬНОЙ ОКРУЖНОСТИ ИЗ СПИЧЕК, ВСТРЕЧАЮТСЯ В ПАРИЖЕ».
Больше в объявлении не было ничего.
Редингот не просто оторопел – Редингота словно наголову разбил паралич: он держал в руках неаккуратно вырезанное объявление и остановившимися в пустоте глазами видел опередившую его эпоху. Сын Бернар даже позволил себе взорвать перед ним изготовленную в Германии новогоднюю бомбу, но и оглушительный взрыв не вывел Редингота из состояния задумчивости. Только когда неожиданно возникла такая странная ситуация, что мышка бежала, хвостиком махнула, – Редингот вздрогнул и сказал: