И застучали в окно кафе - бодрейшим застучали образом. Жизнелюбивый такой стук, знать ничего не желающий ни о времени суток. ни о кошмарах бытия… Эмма Ивановна приехала!
Она вошла в зал, ритмично стуча каблучками: дама есть дама, черт побери! Улыбнулась энергичной улыбкой - домашний врач, вызванный к заболевшим детям: нуте-с, что у нас тут? Сама жизнь посетила их в смертный этот час. Бес бросилась навстречу:
- Эм, дорогая вы наша! Какое Счастье, что вы пришли!
Та подняла руку, отстраняя Бес, - Бес запнулась на полуслове, но, наверное, поняла, что восторги ее простите-немножко-неуместны. И вернулась к столу - несколько, правда, обескураженная.
На Эмме Ивановне было концертное лиловое платье с белым газовым шарфиком. И белые туфли были на ней. Надо же все-таки умудриться так выглядеть ночью! Головокружительная женщина. И за стол не села - выбрала себе место на приличном, в общем, расстоянии от всех, с улыбкой взглянула на бедлам на столе (м-да…) - царственная особа.
- Я все знаю, - сказала почти сухо. - Ничего страшного.
- Откуда, Кло? - Станислав Леопольдович - от утомления, видимо, - даже не поднялся ей навстречу. Впрочем, Эмма Ивановна так мгновенно вписалась в ситуацию, что и подниматься-то было бы глупо.
- Ворон прилетел. И проинформировал.
- Ворон?
- Да, голубой ворон. Говорящий ворон. Я оставила его дома. А по пути придумала вот что: сейчас нам всем лучше разойтись. Ворон долго летел за тенью: она не вернется.
- Так и думал Станислав Леопольдович! - обрадовался Павел, но радость получилась какой-то несвоевременной…
- В любом случае, оставшуюся часть ночи мы можем провести спокойно. Поехали! - Она встала, кивнув Станиславу Леопольдовичу. -Такси ждет.
- Ты на такси? Ах, ну да… А как же ребята? Мы, вроде, собирались до утра все вместе… они из-за меня остались - спасать, так сказать…
- Ну и спасибо им… Однако тебе надо выспаться, магистр. Ведь так? Ребята могут и тут переночевать, люди они молодые.
- Правда, магистр, поезжайте, - забормотал Павел, - мы - что… мы сейчас как-нибудь устроимся. Может быть, кого-то ко мне отправим. Все там, конечно, не разместятся… ну а остальным тут постелим. накидаем чего-нибудь.
Станислав Леопольдович с трудом поднялся. Взглянул на каждого в отдельности и… споткнулся на Бес.
Бес была похожа на фигурку, вырезанную из бумаги: все было в ней сейчас неестественно, нелепо. Словно фигурку полусмяли и бросили на стул.
- Бес! - окликнул ее он.
Девушка вздрогнула, посмотрела на магистра - жалобно почему-то. И сказала странные слова:
- Кто-то из нас должен умереть.
- Что, Бес? Что Вы… что ты говоришь? - Он почему-то не мог больше обращаться к ней на "Вы". Подошел к ней, руку положил на плечо ей…
- Магистр, откуда "ты" в обращении к Бес? - поморщилась Эмма Ивановна.
Бес повела плечом, как бы желая отодвинуться в сторону от Станислава Леопольдовича.
- Подожди, Кло!
- Но там ведь машина стоит, на улице!
- Ничего! - Он наклонился к самому лицу отрешенной Бес. - Девочка, девочка моя, не придумывайте… не говорите таких слов.
- Кто-то из нас должен умереть, - невыразительно повторила она. - И во время Большого Собрания рассказать теням о том, что случилось здесь ночью. Если ощущение тени появляется только после смерти, это единственный выход.
- Не болтайте глупостей, Бес! - Эмма Ивановна нервно рассмеялась. - Что за фантазии, в самом деле! Магистр, так мы поедем?
- Бес, голубушка! - Станислав Леопольдович гладил ее по волосам. Вы должны сейчас же, немедленно дать мне слово, дать честное слово и поклясться… - Он вытер ладонью мокрый уже лоб. - Отпусти машину, Кло. Мы не поедем. - И даже не взглянул на Эмму Ивановну.
- Что значит - не поедем? Магистр, прежде всего надо подумать о себе…
Станислав Леопольдович резко обернулся. Он смотрел на Эмму Ивановну туманными теперь глазами и, отчеканивая слова, говорил:
- Мне очень жаль, Кло. Я остаюсь здесь. Если хочешь, поезжай одна. Я не имею права. - И отвернулся от Эммы Ивановны.
- Бес! - почти взвизгнула та. - Прекратите юродствовать, это невозможно, в конце концов… это неприлично сейчас, когда человек истерзан, - пожилой, между прочим, человек, который Вам в деды годится! - У Эммы Ивановны, кажется, началась истерика.
- Эмма Ивановна, - равнодушным голосом ответила Бес (она никогда раньше не называла ее так - только "Эм", всегда только "Эм"), - я попросила бы Вас не учить меня правилам приличия именно сейчас, когда человек истерзан.
Неловко сделалось всем.
- Что Вы себе позволяете? - просто-таки заорала уже Эмма Ивановна, осеклась и вдруг зарыдала в голос.
- Дайте воды ей, - распорядился Станислав Леопольдович, не оборачиваясь и сжимая плечи Бес ладонями: девушку трясло.
Павел налил воды в первую попавшуюся чашку, подбежал к Эмме Ивановне.
- Убирайтесь! - завизжала она и отпихнула чашку: вода вылилась Павлу на свитер.
Эмма Ивановна грохнулась на стул и схватилась рукой за сердце. С другой чашкой спешил уже к ней Сергей:
- Эмма Ивановна, успокойтесь… вот, выпейте…
- Подите к черту со своей водой! - Она выбила чашку из рук Сергея и почти с ненавистью уставилась на Станислава Леопольдовича и Бес. - Значит, я уезжаю одна?
Станислав Леопольдович стиснул зубы.
- Отойдите от нее, Сережа… Павел. - И быстро двинулся к ней, остановился близко, протянул руку к плечу ее, но не коснулся еще…
- Не смей трогать меня! Уйди!.. - Ноздри ее раздувались, лицо пошло пунцовыми пятнами.
Станислав Леопольдович медленно убрал руку. Медленно подошел к столу, налил воды уже в третью чашку. Возвратился к Эмме Ивановне и стал точно напротив - в двух шагах.
- Выпей воды, Кло. Ну!.. - Голос звучал жестко. - Ну же, Кло. Я жду. Эмма Ивановна вжалась в стул, глаза ее забегали:
- Я… я уже… успокоилась. Отойди, пожалуйста.
Станислав Леопольдович не двигался.
- Сейчас ты выпьешь эту воду. Я приказываю тебе.
- Не-е-ет! - взвыла она. - Не-е-ет! - Махонькая озлобленная старуха со студенистыми глазами, похожими на разбавленные чернила.
- В последний раз: вы-пей во-ды, Кло. - Он так и сказал: по слогам. И совершенно уже бесстрастно.
- А-а-а-а-а! - дурным голосом заревела Эмма Ивановна, а Станислав Леопольдович вдруг выплеснул воду эту прямо в крохотную ее сморщенную физиономию. Старуха, опешив на секунду, вскочила и, как кошка, впилась ногтями в его лицо.
Ребята кинулись к ним, чтобы оторвать озверевшую Эмму Ивановну от магистра, но, едва они подбежали, как та уменьшилась уже чуть ли не вполовину - тень же ее ровно вполовину выросла. И в мгновение ока полностью перелившись в тень, тенью поползла Эмма Ивановна Франк по полу, по стене - и в открытую форточку…