– Согласен, товарищ генерал. Кроме того, в их планах замедлить, а то и вовсе остановить Гольфстрим. Это вызовет полное оледенение Северного Ледовитого океана, а вместе с ним замёрзнет и наш российский Север.
– Зачем это им? – спросил Викторов.
– Они отстают в освоении шельфов Заполярья, вот и стараются нейтрализовать усилия России в этом направлении.
– Но ведь вымерзнет и половина Европы!
– А им плевать.
– И ещё одно очень любопытное сообщение, – добавил Ратный. – В лаборатории «Белл» готовятся запустить на Луну генератор массы, или, как учёные сами его называют, генератор бозонов Хиггса.
– Где-то я слышал про эти бозоны…
– Их открытие состоялось ещё в две тысячи двенадцатом году на Большом адронном коллайдере, это частицы, которые и ответственны за появление массы у элементарных частиц.
– Американцы собираются построить на Луне коллайдер?
– Нет, ускоритель для этого не нужен, а подробности нам неизвестны. – Ратный подумал. – Пока неизвестны. Это ноу-хау американцев.
– Для чего это им нужно?
– Генератор бозонов теоретически способен создать маскон – гравитационную яму и изменить ритм вращения Луны, что непременно отразится на Земле.
Министр скептически покачал головой.
– Не понимаю, как можно достичь такого результата. Даже для создания этих ваших ПНД нужна гигантская энергия.
– Мы обходим этот порог тем, – сказал Черняк, – что находим спусковые механизмы природных явлений, которые и включают сами стихии, высвобождая гигантские энергии. К примеру, в районе Тихоокеанского разлома у берегов острова Суматра американцы направили под тектоническую плиту электромагнитный импульс мощностью всего лишь в три мегаватта, а получили землетрясение и волну цунами в миллионы раз мощнее.
– Мощнее атомной бомбы?
– Двадцать Хиросим.
– Ладно, я понял, впечатляет. Похоже, нам надо начинать готовиться и к противостоянию на Луне. Вы заговорили о спецгруппе для диверсионных акций…
– Уточняю: для защитных диверсионных операций.
Сойло не обратил внимания на реплику Зернова.
– Не следует ли нам создать подразделение превентивного воздействия на планируемые американцами и кем угодно ещё геофизические провокации?
На лицах командиров ВГОР появилось одинаковое выражение скрытого удовлетворения. Черняк посмотрел на командующего, Зернов кивнул.
– Мы готовим и такое подразделение, – сказал Черняк почти бесстрастно. – У американцев созданы специальные структуры DS – «разрушения намерений», но это провокационно-политические структуры. Мы же создадим оперативную диверсионную быстрореагирующую систему.
– С подключением тех же провокационных структур, – добавил Зернов с усмешкой. – В нашем распоряжении два десятка правильно настроенных журналистов и лучшие хакеры России. Мы собираемся упреждать все обвинения в наш адрес.
– Прекрасно. – Министр постучал пальцем по конверту. – Здесь отражены ваши предложения?
– Нет, товарищ генерал, наши стратегические разработки не подлежат разглашению.
Сойло вздёрнул брови.
– Разве мне как министру обороны не положено знать, что готовит ваша структура?
– Наша структура не существует.
Министр пожевал губами, с сомнением глядя на Зернова, и тот добавил сухо:
– Мы напрямую подчинены главнокомандующему, Горик Степанович, вы это знаете. Всё, что мы делаем, имеет гриф «совсекретно».
– Секретчики несуществующие… – Министр отодвинул конверт Ратного. – Я буду докладывать о ситуации президенту, и мне понадобится обоснование.
Черняк открыл рот, но Зернов опередил его:
– Возьмите с собой меня. Вся ответственность за деятельность ВГОР лежит на мне.
– Я не привык прятаться за спины других, – сказал Сойло задумчиво. – Но вы правы, о таких проблемах лучше докладывать сообща, и вы глубже знаете тему. Товарищи, вы свободны. Денис Самойлович, задержитесь в приёмной.
Командующий ВГОР, его зам Черняк и начальник аналитического управления, за время встречи не проронивший ни слова, вышли из кабинета.
Начальник Генштаба, первый замминистра и полковник Ратный проводили их ничего не выражающими взглядами.
– Ваше мнение, товарищи генералы? – посмотрел на них по очереди министр. – Виктор Ерофеевич?
– Если мы не продолжим их усилия, проиграем и эту войну, – проворчал начальник Генштаба.
– Павел Петрович?
– Я разведчик, – пожал плечами Ратный. – Но я первым пошёл бы на передовую вместе с ними.
– Понятно. Тогда давайте обсудим ситуацию в других плоскостях. Что мы можем получить в результате активных действий в ответ на климатические провокации?
– Всемирный вой, – кисло сказал замминистра.
– В таком случае наша задача действовать абсолютно скрытно, чтобы комар носа не подточил.
Ответом министру было понимающее молчание.
Москва встретила его холодным дождём, заставив подумать о реальности климатических войн. Ещё совсем недавно на резкую смену погоды – когда Афанасий уезжал, светило солнце и температура поднималась до двадцати четырёх градусов, – он не обращал внимания, теперь же, после встреч с командирами ВГОР и беседой с Олегом, оказавшимся сотрудником этой секретной структуры, в голове то и дело возникала мысль: а не прошла ли новая климатическая атака?
Поставив машину на стоянку, Пахомов, ёжась под порывами холодного ветра с дождём, добежал до подъезда и поднялся в свою квартиру, неожиданно показавшуюся слишком пустой и неуютной.
Мысли свернули к Судиславлю, вспомнился вечер, проведённый в компании с Олегом и Дуней Ходченковой, выросшей в невероятно привлекательную девушку.
Дуня сначала обращалась к нему строго, реагируя больше на шутки и балагурство Олега, но потом оттаяла и по отношению к Афанасию, особенно после того, как Олег рассказал ей о службе друга в антитеррористическом подразделении ФСБ.
Глаза девушки загорелись интересом, Афанасий позволил себе немного прихвастнуть, вспомнил пару операций, без особых подробностей, и соседка, о которой он никогда не вспоминал по причине её малолетства, прониклась к нему благоговением.
Впрочем, она относилась так же и к Олегу, который раскрылся для Афанасия с другой стороны и буквально заливался соловьём, напустив туману насчёт своей секретной службы в «метеоцентре».
Афанасий на следующий день спросил у него:
– Ты что, синоптик, влюбился, что ли?
На что Олег смущённо признался: