– Пытаемся.
Палец лёг на скрытый сенсор запуска нанитов.
Контейнеры нанитов размером с пуговицу были вшиты в воротник безрукавки, представлявшей собой чудо шпионской техники, и содержали по десятку нанороботов разного назначения: одни могли вести наблюдения микровидеокамерами, другие несли парализующий мышцы человека яд.
Нанит наблюдения размером с голову муравья завис над мужичком с котомкой. Второй вышел над старушкой, намертво вцепившейся в корзинку.
На стёклах очков Афанасия появились два изображения пассажиров автобуса. Разобраться в них было трудно, но Афанасий не зря тренировался видеть нужное в объективах любой аппаратуры и на экранах слежения, поэтому безошибочно нашёл тех, кого подозревал в применении «маскияжа».
Мужичок нервничал, то наклонялся вперёд, то поправлял серый замызганный картуз на давно не чёсанных волосах, то склонялся к окну, пытаясь разглядеть дорогу за автобусом.
Старушка, наоборот, сидела спокойно, даже слишком спокойно, и глядела перед собой, в затылок водителю.
– Фоновая флюктуация, – подтвердил подозрения Афанасия компьютер, руководствующийся алгоритмом поиска нестандартного поведения людей. – Рекомендую обратить внимание на объекты один и два.
Белые окружности обвели на изображении в очках мужичка и старушку.
«Готовность раз!» – отстучал Афанасий не видимую никому команду.
Пуговки на воротнике выпустили ещё два нанита.
Один микроаппарат спикировал на мужичка, второй на старушку.
Однако укол нейтрализатора на мужичка не подействовал! Он лишь хлопнул себя по шее, посчитав ощущение следствием укуса комара.
Старушка замерла с остановившимся взглядом.
Автобус начал притормаживать, приближаясь к остановке на повороте к посёлку Сергиевский.
«Лапа – нестандарт! Клиента сзади на ствол!»
– Есть! – отозвался лейтенант.
Автобус остановился.
– Прыгнули! – выговорил Афанасий в микрофон рации на губе.
Лапа – незаметный застенчивый паренёк с пухлым лицом студента-первокурсника – встал вместе с готовившимися выйти пассажирами, достал пистолет с глушителем, направил ствол на мужичка с котомкой и выстрелил. Стрелять по врагу в местах массового скопления людей при выполнении приказа он не боялся, подчиняясь заповеди бойца группы «Альфа»: боишься применять оружие в толпе? Вставай на лыжи.
Мужичок проявил нервную расторопность, успел вскочить, но ловить пули руками он не умел. Во лбу его расцвела кровавая розочка, и он упал обратно на сиденье, царапая руками отворот курточки, под которой, очевидно, был спрятан пистолет или рация.
Пассажиры шарахнулись назад.
К старушке метнулась девушка в строгой, почти монастырской одежде, сдавила её руки, засунутые под платок.
– Командир!
– Все на выход! – рявкнул Афанасий, пробиваясь сквозь шеренгу пассажиров к девушке и старушке. – Шелест, что у вас?!
– Порядок, командир, – отозвался лейтенант, – клиенты в «Тойоте» обезврежены.
– Помогите пассажирам выйти!
Уже потом Афанасий узнал, как развивалась ситуация вне автобуса.
Следовавший за автобусом мини-вэн группы сманеврировал так, чтобы поравняться с «Тойотой», водитель приопустил стекло боковой дверцы, и Дохлый задействовал свою устрашающую «пушку» калибра двенадцать миллиметров.
Реактивная пуля пробила боковое стекло «Тойоты», разнесла на куски голову водителя и поразила сидящего рядом бородача, державшего в руках «лопатник» айпада. Второго выстрела не понадобилось.
Афанасий поднял край платка старушки, увидел её руку, прижатую к животу, на которой лежала ладонь Тоши.
– Пускач?
– Пассэдж, – отозвалась Антонина, кусая губы.
Пассэджем называли самый простой коммандер, снабжённый кнопкой, который срабатывал либо при нажатии кнопки, либо при её отпускании. И судя по белым, без кровинки, пальцам старушки, у неё был пассэдж второго варианта.
– Уходим!
– Если я её отпущу…
– У неё рука сведена судорогой, у нас есть несколько минут.
– Примотайте руку скотчем, у меня в кармашке.
Афанасий нащупал в кармане куртки Антонины катушку скотча, плотно примотал руку старушки к животу.
– Можешь отпускать.
– Там у неё пояс…
– Мы не ошиблись, выметайся.
Снаружи закричали. Послышался визг шин по асфальту.
– Командир, кажется, ещё один пастух! – включилась рация. – На чёрном «бумере».
– Догнать!
– Есть!
Афанасий сдёрнул с головы террористки платок – вместе с париком, и стало видно, что она далеко не старуха, а «пергаментная» маска, превращавшая её в старуху, тщательно приклеена к лицу.
– Сука! – выговорила Тоша, дрожа от возбуждения.
Афанасий подтолкнул её к выходу.
Выбрались из уже опустевшего автобуса.
– Все в укрытие! Быстро! Мотя – пояс шахида!
Из мини-вэна выскочил штатный взрывник группы капитан Матвей Дгебуадзе, метнулся в автобус.
Пассажиры отбежали подальше, хотя и без особой паники. Не было слышно ни воплей, ни причитаний, ни призывов о помощи, любопытство у рядовых граждан России всегда побеждало страх.
Афанасий дал в эфир «три восьмёрки» – сигнал для сбора тревожных служб, подошёл к «Тойоте», у которой уже возились Дохлый и Шелест.
– Вовремя мы их остановили, – сказал Шелест, разгибаясь и передавая командиру группы новенький айпад. – Здесь всего один номер – для выдачи команды на подрыв. Эти с-сволочи подстраховывали пастуха в автобусе.
– Кто они?
– Ивано-франковская тергруппа. Этот, с бородой, Сергей Сабенко, на нём десяток терактов, водила – Сергей Копаликов, кличка Губа, русский, новоявленный бандеровец, всего полгода назад пристал к западенцам.
– Понятно, обыщите тачку.
Афанасий вернулся к автобусу.
– Мотя, что там?
– Простенькая механика, – ответил взрывник, за свою жизнь обезвредивший не меньше полусотни взрывных устройств. – Контакт на отключении сигнала, но мне без спецухи не снять.
– Сможем вытащить её из автобуса?
– Пятьдесят на пятьдесят.
– Понял, выходи, дождёмся штатников.
Мотя выполз наружу задом наперёд, вытер пот на лбу тыльной стороной ладони.
– Я бы не опечалился, если бы она взорвалась, дура!
Афанасий похлопал взрывника по плечу.
– Дура она, конечно, дурой, но её закодировали, жалко таких.