Путь к поселку Ванавара из-за коровы по руслу реки занял у нас целую неделю. Никаких особых неприятностей, за исключением, пожалуй, гнуса, за всю дорогу с нами больше не приключилось. Здесь, вдали от пожарищ, гнус ещё раз напомнил нам, что наша робинзонада проходит на Тунгуске. Наконец, мы вышли к полицейскому блокпосту на окраине поселка. Наконец-то, мы видим людей, они бегут к нам.

– Ну, вот и всё, Николай, На этом наши приключения этим летом и заканчиваются!

7. Ванавара (Фандорин)

– Не скажи, Михаил! Смотри, кто к нам бежит от блокпоста, это же Подушкин! – ответил я.

– Япона мать! Откуда он тут взялся? – высказался Михаил.

Что Михаил имел в виду насчет японской матери, я не понял. Он часто использует в своей речи различные непонятные идиомы, а спросишь – редко дает пояснения – либо отмахивается, либо смеется.

– Ох, Михаил, не к добру ты помянул японскую мать! Вот посмотришь, раз Подушкин в заповеднике, значит, олигархи с японцами опять чего-то замутили, – сказал я с укором Михаилу.

– А ещё нам придется оправдываться, где и при каких обстоятельствах мы похерили беспилотник и прочее многоценное оборудование Элеоноры, – сквозь зубы процедил Михаил, натягивая на лицо любезную улыбку. Я тоже пытался выглядеть обрадованным.

Подушкин с распростертыми объятьями подбежал к нам.

– Братцы, вы живы! Как же я рад вас видеть! – воскликнул, счастливо улыбаясь, Подушкин.

Подушкин всё также оставался для меня человеком загадкой. Если не знать, что он сыскарь и начальник службы разведки Элеоноры, то с виду – это простой и радушный человек. Вот и сейчас, его обращение к нам – «братцы» и такая искренняя радость, по поводу нашей встречи – заподозрить его в двуличии было ну никак невозможно! Но я себя пересилил и вкрадчиво спросил:

– Иван Павлович, а вы как оказались в заповеднике? Вы же должны были улететь из Красноярска в Москву. И почему в МЧСовской форме?

– Вас разыскиваю! Нора завернула меня из аэропорта Красноярска. Вертолетчики ей доложили, что из-за пожаров они прилетели на железнодорожную станцию с трёхчасовым опозданием, станция была уже в кольце огня, а вас и след простыл. Нора предположила, что вы либо рванули через огненное кольцо в заповедник, либо уехали вслед за японцами, – рассказывал Подушкин.

Вот оно, я так и знал – без японцев тут дело не обошлось, мои подозрения в отношении Подушкина вспыхнули вновь!

– Каких японцев? – прервал Подушкина Михаил. Видать, и Михаил обратил внимание на внезапное появление в рассказе Подушкина японцев.

– Наших конкурентов, во главе с тем самым ассистентом сэнсея. Трое из них уехали на том же поезде, на котором вы приехали, в тот же день и с той же самой станции, на которую вы прибыли. Четверо других покинули заповедник двумя неделями раньше. Нора про японцев, на тот момент, уже знала, а о вас было неизвестно ничего.

Вот так всегда, кажется, вот-вот и Подушкин будет пойман за язык, и вдруг оказывается, что Подушкин ни при чём, и это всё – случайное стечение обстоятельств. Мне опять, как тогда, за свой сон, стало стыдно за свои подозрения в отношении Подушкина.

– Тот факт, что вы не вышли на связь, навел Нору на мысль, что вы всё же пошли в заповедник. Мне Нора велела связаться с МЧС в заповеднике, но по следу японцев она тоже пустила человека, – продолжил Подушкин.

– Всё это очень интересно, Иван Павлович, – опять прервал Подушкина Михаил, – Но нам бы хотелось элементарно приобщиться к плодам, так сказать, цивилизации – помыться, побриться и прибарахлиться, – Михаил указал на свой прикид в виде обгорелого пончо из куска брезента.

– Извините, Михаил Николаевич, конечно, конечно. Пойдемте ко мне. Я обитаю в совершенно пустой двадцатиместной палатке МЧС, есть даже душ и кондиционер, – сконфуженно отозвался Подушкин.

– Нет уж, мы пойдем к Марии, – Михаил обнял Марию за плечи, – Это она летом помогает отцу на заимке, а так у неё собственный дом в поселке. И банька отменная, а кедровая настойка её зятя – поистине – целебный напиток! Давайте встретимся и поговорим вечером.

Мария, немного смущавшаяся перед незнакомцем своего мешочно-ночнушечного наряда, обрадованно кивнула.

– Хорошо, хорошо, я зайду вечером. А сейчас я пойду отзвонюсь Норе и успокою прессу – ответил Подушкин.

Меня опять резанули подозрения: «Какая, к чертям собачьим, пресса! Во что Подушкин с Элеонорой нас опять впутывают?»

Вечером, разомлевшие и захмелевшие после бани и настойки, в охотничьих камуфляжных костюмах зятя Марии, мы сидели в просторной кухне. Сама Мария, красивая и нарядная, хлопотала у печки, нам ещё предстояло отведать её пирогов-шаньгов.

Пришел Подушкин.

– Присаживайтесь, Иван Павлович, – Михаил наполнил рюмки из огромной бутыли, называемой здесь «четвертью».

Почему «четверть», в ней от силы – литра три? Хотя, если местные ведра, так называемые, «конские», то понятно – как раз четверть ведра.

Черт, надо немного быть поосторожнее с этой настойкой! Конечно, от неё на душе хорошо и, я даже бы сказал, благостно, но мысли скачут, как зайцы по кочкам. Вот и начало рассказа Подушкина я, вроде как, пропустил.

– МЧСовцы ко мне отнеслись прохладно, – рассказывал Подушкин, – Мол, не может быть – никто не мог прорваться через огонь в заповедник. Я доложил Элеоноре, мол, вас в заповеднике быть не может, МЧСовцы – зуб дают!

Ох, и крепкая же эта кедровая настойка, вот и Иван Павлович после второй стопки с интеллигентного русского языка перешел на общероссийский.

– Элеонора надавила на кого-то из МЧС в Москве, – продолжал Подушкин, – Москва надавила на местных МЧСовцев. Но местные, уставшие от пожаров и озлобленные, послали Москву на хрен, мол, надо вам, пришлите ещё вертолёт и ищите дураков, пардон, сами.

МЧСовцы насчет «дураков» явно погорячились, мы проскочили фронт огня, в общем-то, благополучно.

– Но Нора нашла выход, – продолжил Подушкин, – Она позвонила в Лондон, вашей тётушке Синтии, Николай Александрович.

Я крякнул. Да, Элеонора действительно задействовала «тяжёлую артиллерию». Я представляю реакцию моей тётушки – её любимому Николя угрожает опасность! Тут уж никому мало не покажется!

– Ваша тётушка обратилась в средства массовой информации и МИД, – продолжал Подушкин, – В прессе поднялась шумиха. А Москва получила ноту протеста: «Почему Россия бездействует и не предпринимает никаких усилий в поиске действительного члена Королевских географического и исторического обществ Великобритании баронета сэра Николоса фон Дорн и сопровождающего его видного профессора уфологии – Майкла Маклай-Задунайского?!»

Глянул на Михаила, он заливисто смеялся. Слава богу, я думал, он обидится на «сопровождающее лицо» или «профессора уфологии»!

– В результате, группировку МЧС усилили ещё одним вертолётом, а меня привлекли в качестве консультанта, как участника прошлой экспедиции «знаменитого контактёра», способствовавшего спасению экспедиции сэнсея Гентзебаро Учидо сэром фон Дорн, прозванным в английской прессе – Тунгусским.