А значит, к чему ему выживать Заворожного с насиженного места или, того хлеще, убивать несчастного Геннадия Владимировича или подставлять его? Нет, нормальный человек на такой поступок просто не пойдет.
А побеседовав с продавщицей кафе, я убедилась, что, по ее мнению, Владислав Алексеевич Савойский очень даже хороший человек. Он лояльно относится к своим сотрудникам; зарплата здесь неплохая, лучше, чем во многих подобного рода заведениях, сам Савойский всегда вежлив, предупредителен и с пониманием относится к возникающим у человека проблемам. Он готов выслушать, войти в положение и так далее – то есть персонал в нем просто души не чает. А еще Савойский часто появляется в своих точках общепита, контролируя бизнес, следовательно, делом своим увлечен.
Так что Савойский, по откликам его подчиненных, личность обаятельная, приятная во всех отношениях и не заносчивая.
Несмотря ни на что, я решила с этим ангелоподобным типом познакомиться. В конце концов, в тихом омуте чертей больше всего водится. А у меня одна задача – отыскать преступника. Значит, придется и с Савойским пообщаться, и с его соседями.
Допив сок, я вышла из милого заведения и уселась в машину. После всего съеденного меня клонило в сон. Но настроение поднялось. Как мало порой человеку для счастья надо – перекусить нормально, и ты уже паришь в облаках!
Следующим пунктом по моему плану был офис Савойского. Будем надеяться, он у себя, иначе где его искать?
Впрочем, рано пока об этом думать.
Я доехала до здания, в котором располагался офис Савойского, очень быстро – дороги удивляли своей пустотой. Наверное, потому, что рабочий день был в самом разгаре. Я остановила машину у многоэтажки с серыми, тусклыми, наполовину облезлыми стенами и немытыми окнами. На фасаде красовалась сделанная еще в социалистические времена вывеска: «Научно-исследовательский институт». Поднялась по выщербленным широким ступеням крыльца, засыпанным окурками и какими-то бумажками, и потянула на себя тяжелую на вид дверь. Но она открылась удивительно легко, и я вошла в затхлый прохладный холл. Здесь царил таинственный полумрак, и только единственная лампа дневного света раздражающе подмигивала с давно не беленного потолка. Проход к лифту перегораживали три обшарпанных ученических стола и стандартная вертушка. За одним из столов восседал сонный охранник, мужичок лет пятидесяти, почти лысый и невзрачный, как само здание научно-исследовательского института.
– Вы куда? – встрепенулся охранник при виде меня.
– К Савойскому, – ответила я спокойно.
– Это «Семейный отдых», что ли? – поинтересовался охранник небрежно. – Тогда запишитесь в журнал и проходите, на пятом этаже офис.
Я покорно вписала свои данные в потрепанную ученическую тетрадь большого формата, испещренную многочисленными фамилиями, и пошла к лифту.
Выйдя на пятом этаже, я вздохнула с облегчением. Лифт здесь был ужасен. Он дребезжал как несмазанная телега, поднимался еле-еле, свет на потолке то тускнел, то становился более ярким, да еще кнопки ехидно мне подмигивали. «Обратно пойду пешком», – решила я.
Прямо напротив лифта красовалась обитая черной кожей дверь, на которой выделялась витая бронзового цвета ручка. На двери висела табличка, оповещавшая визитеров о том, что здесь находится офис «Семейного отдыха», а ниже пришпилена отпечатанная на белом листочке надпись: «Коммивояжерам вход запрещен».
Очень мило.
Постучавшись, я открыла дверь, вошла и очутилась в самой очаровательной приемной, которую мне только доводилось видеть. Здесь явно совсем недавно сделали ремонт. Кремовое с коричневыми штрихами ковровое покрытие на полу, стол орехового дерева и кремово-оранжевые легкие занавески отлично дополняли друг друга. На подоконнике в керамических горшках расположилась целая выставка фиалок, цветущих всеми оттенками – от белого до темно-фиолетового, почти черного. Для посетителей по свободной, идущей напротив окна стене были установлены мягкий диван и кресла, выполненные в общей коричнево-бежевой цветовой гамме.
Увлеченная интерьером, я даже не сразу заметила девушку, сидевшую за столом. А на нее тоже стоило обратить внимание. У меня создалось ощущение, что Савойский подбирал это создание под интерьер своей приемной, настолько девица соответствовала окружающей обстановке. Рыжеватые кудри были коротко подстрижены и небрежно уложены над матово-фарфоровым лобиком. Тонкие брови и пушистые ресницы были подчернены и придавали удивительную выразительность золотисто-карим глазам. Губы девушки были подкрашены светлой коричневого тона помадой. Песочного цвета костюм контрастировал с темно-коричневой обивкой кресла с высокой спинкой.
– Добрый день, чем могу вам помочь? – мелодично произнесла секретарша, а я растерянно захлопала глазами, стараясь как можно быстрее собрать разлетающиеся в разные стороны мысли. Наконец сообразила, что явилась сюда вовсе не любоваться интерьером, и сказала:
– Я бы хотела побеседовать с господином Савойским, это возможно?
– Вы присаживайтесь, – предложила секретарша. – Как мне вас представить?
– Меня зовут Лилия Ровенская, – сказала я, неожиданно для себя решив играть почти в открытую, и уселась в кресло, которое с готовностью приняло меня в свои мягкие комфортные объятия. – Передайте, пожалуйста, Владиславу Алексеевичу, что я бы хотела побеседовать с ним о Заворожном.
Секретарша кивнула, поднялась и скрылась за дверью кабинета шефа. Почти сразу же вышла и предложила:
– Не могли бы вы подождать минут пятнадцать? Владислав Алексеевич примет вас, как только освободится.
– Конечно, – кивнула я, а секретарша поинтересовалась:
– Может, будете кофе?
Я не стала отказываться. И в самом деле, время надо чем-то занять. И девушка принялась готовить кофе, положив рядом со мной на диван несколько толстых глянцевых «женских» журналов.
Так что последующие четверть часа я провела более чем комфортно, потягивая натуральный кофе и проглядывая журналы.
Наконец секретарша предложила:
– Пройдите в кабинет, Владислав Алексеевич вас примет.
Я поднялась и, войдя в кабинет, с интересом взглянула на Савойского, владельца сети кафе быстрого питания.
Он не был ни красавцем, ни уродом. Самый обычный человек. Ему можно было дать от тридцати до пятидесяти лет на вид, невыразительные то ли серые, то ли голубые глаза были скрыты дымчатыми стеклами очков в тонкой оправе. Полные, но недостаточно четко очерченные губы, светло-русые волосы, в которых очень долго незаметна седина, и это их единственное достоинство. На нем был неплохо сшитый серый костюм в тонкую синюю полоску.
Вероятно, приемную оформляла секретарша, и рассчитывала она именно на собственную внешность.
– Добрый день, – глуховатым приятным голосом произнес Савойский, поднявшись при моем появлении. Надо же, какой вежливый. – Присаживайтесь, госпожа Ровенская.