— Не знаю, мне на ум ничего не приходит. Этот Валтасар — это что-то из древней истории?
— Да, знаменитый царь Вавилона, который вместо того чтобы защищать город от персов, закрылся у себя в тронном зале и устроил грандиозное винопитие.
— И что нам это дает? Может быть, это намек на то, что вино — это ответ на любой вопрос: выпил — и нет проблемы.
— Не думаю.
— Может, это имя винодела, или хранителя погреба, или одного из предков владельцев винодельни?
— Ладно, чего гадать, поехали на экскурсию к «Конча и Торо».
— Я уже был на экскурсии.
— Да? И где же?
— Долина Мауле.
— И ничего не нашел?
— Ничего.
— Ладно, поехали в Курико.
— А почему туда?
— А не почему, просто поехали.
— Логика меня устраивает.
— Значит, едем.
Макс и Ласаль отправились на экскурсию по винным подвалам винодельни «Конча и Торо» в долине Курико. Экскурсия ничем не отличалась от той, на которую Макс ездил с Роббером.
— Ну и что?
— Ничего, никакого намека на Дьявольские Подвалы.
— Да, я тоже ничего такого не обнаружила.
— Все зря.
— Макси, ну не расстраивайся, ну черт с ними, с этими подвалами.
— Действительно, а черт-то сними.
Макс и Ласаль так бурно смеялись, что привлекли внимание экскурсовода.
— Молодые люди, — услышали они на английском, — позвольте узнать, откуда вы к нам приехали.
— Из Франции.
— А, ну тогда понятно.
— Что понятно?
— Вы ищете «Подвалы Дьявола».
— Да, а откуда вы узнали?
— Просто их все ищут.
— В каком смысле все?
— Но ведь на этикетке бутылки написано, что вино хранилось в Подвалах Дьявола, и все, конечно, жаждут увидеть подвалы, напоминающие людям их представление о преисподней.
— Мы даже не знаем, толком, что хотели бы увидеть.
— Ну, раз вы французы, расскажу вам правду. Подвалы действительно называли Подвалами Дьявола, и вот почему. В конце XIX века в Чили был свергнут режим президента Хосе Бальмаседы.
— Да, я что-то припоминаю из учебника истории.
— Я вообще никогда о нем не слышал, — сказал Макс.
— А вы чилийка?
— Да.
— Ясно. Так вот Бальмаседа был нашим первым Пиночетом.
— Кем?
— Ну, мы его так называем, в действительности у него ничего не получилось.
— Тогда почему вы его называете Пиночетом?
— Он поссорился с парламентом и пытался взять власть в свои руки. Хороший был человек, душевный.
— А что он такого сделал душевного?
— Ну, он добился принятия закона о разрешении гражданского брака.
— Гражданского брака, в католической стране?
— Да, он был министром внутренних дел и добился принятия такого закона.
— А потом что?
— Ну что, как всегда. Он стал Президентом Чили и сразу взялся за политические реформы, пытался объединить страну и сделать ее независимой.
— И что, получилось?
— Бальмаседа решил взять всю власть в свои руки, но проиграл и покончил жизнь самоубийством.
— Все так печально! — воскликнула Ласаль.
— Да, он хотел сделать Чили супердержавой в Испанской Америке, но ему не дали.
— Хорошо, а при чем здесь подвалы?
— Да, из-за противостояния Бальмаседы и парламента началась гражданская война, она длилась восемь месяцев.
— Ну, а подвалы-то здесь при чем?
— Ах, да, чилийских солдат прятали в погребах «Конча и Торо», а чтобы никто туда не совал носа, придумали эту историю с дьяволом.
— И что?
— Рано или поздно солдаты выходили из подвалов здоровыми, и люди начали говорить, что каждый выходящий из этих подвалов живым продал свою душу дьяволу.
— А где эти подвалы?
— В долине Курико, здесь, где мы с вами стоим. Так вот солдат лечили вином, ну конечно, легко раненных, промывали раны, восстанавливали силы.
— Это что, прямо в больнице?
— Молодой человек, никаких больниц не было, бинты и вино — вот и все средства.
— Не может быть.
— Почему, конечно, может, еще во времена Бернандо О'Хиггинса солдат освободительной армии лечили вином.
— Это когда было-то?
— Во времена борьбы за независимость от Испании.
— Очень интересно, расскажите нам подробнее, — сказала Ласаль.
— Хорошо. Наша страна одна из первой освободилась от колониальной зависимости Испании. Позднее одна за другой страны Латинской Америки отвоевывали себе независимость. И вот в 1819 году предводитель всех революций на континенте Симон Боливар объявил о создании государства Колумбия.
— Колумбия?
— Да, он так называл все страны Латинской Америки, весь континент.
— Что это значит?
— Боливар мечтал создать из всего континента Соединенные Штаты Латинской Америки, сначала у него все получалось. Он объединил Эквадор, Венесуэлу и Колумбию в единое государство.
— В какое?
— Современные историки дали ей название — «Великая Колумбия».
— Великая Колумбия?
— Да, но это только для того чтобы не путать с современной Колумбией, сам Боливар до такого пафосного названия не дошел.
— Правда, как-то очень вызывающе.
— Да, Боливар хотел объединить всю Испанскую Америку в одно государство и назвать его — Соединенные Штаты Южной Америки. Боливар, воодушевленный объединением трех стран, хотел вовлечь в союз весь континент.
— Вы сказали «Испанскую Америку».
— Да, раньше ее именно так и называли.
— А как же название «Латинская Америка»?
— Это название придумал племянник Наполеона Бонапарта, Наполеон Третий. Он решил завоевать для себя Южную Америку и назвал ее «Латинской».
— Хорошо, а что наша страна? — спросила Ласаль.
— Чили отказалась войти в союз: мы одними из первых завоевали независимость и тут же входить в какой-то союз было не в наших интересах. Страна стала независимым государством в 1812 году, а Боливар пытался создать Латинские штаты только в 1819 году.
— И что, у него получилось?